— Ты меня слышишь, Коул? Это не случайность! Это Ассан охотится за тобой! Оглядись, ты видишь кого-нибудь из его людей?
— Нет. То есть не знаю. Тут темные места, они могут спрятаться.
В телефоне послышался мощный хлопок взрыва.
— Коул, что это?
— Окна вылетели! Пропала моя контора.
— Коул, мы тебе компенсируем, но сейчас беги…
— Эй, вы что делаете! Да отпустите меня!
— Коул, что там у те…
— Люсиль, они…
Телефон отключился.
Я сунула его в карман и вскочила:
— Ассан захватил Коула!
Вайль положил руку мне на плечо — наверное, чтобы я не выпрыгнула в ночь, как обезумевший бегун.
— Мы его вернем — сегодня же. Но сперва нужно заехать за Кассандрой. Она единственная, кто имел с нами контакт, и они могут о ней знать. Ее и постараются использовать, чтобы опять нас отвлечь.
Я хотела сказать что-то глупое вроде: «Она же у себя дома», но придержала язык. Вайль был прав.
— Я ей позвоню все же, — сказала я. — Чтобы была готова, когда мы подъедем.
— Насколько я понимаю, она уже знает.
Мыс Бергманом уже погрузили в фургон все, что можно было вывезти. «Мерседес» простоит здесь до конца недели, пока дилер его не заберет. Мы не то чтобы вырвались с парковки с визгом шин, но времени зря не теряли.
Бергман вел машину, а мы с Вайлем сидели на ведрах позади него, пристроив ноги между коробками и ящиками.
Ну и поскольку за рулем была не я, дорожная обстановка благоприятствовала.
— Я прошу прощения, — тихо прозвучал голос Вайля у меня над ухом. — Я знаю, как ты не любишь, когда тебе лезут в душу, но твои эмоции сейчас вылетают фейерверком. Ты имеешь сейчас полное право страшиться и тревожиться, но дать этим чувствам овладеть собой не можешь. Сегодня этого нельзя.
От возмущения мне захотелось дать ему пощечину, как будто я поп-дива, которой не принесли перед концертом затребованные пирожные с кремом. Я сделала глубокий вдох. Выдохнула. Вдохнула еще раз.
— Понятно, надо взять себя в руки. Понимаю. Сейчас.
Кассандра ждала нас у края тротуара перед своим магазином — две сумки в руках, две на тротуаре. Несмотря на все чудеса, что я в жизни видала, в чем-то я все же девушка со Среднего Запада, и сейчас я подумала: «Просто жуть». Но такую жуть я всей душой одобряю.
Бергман помог Кассандре загрузить вещи, поставив мне и Вайлю на колени по сумке. Остальные две она захватила особой, одну подложив под ноги, другую взяв на руки.
— Только не гони, — предупредила я Бергмана, когда он опять влез за руль. — Налетишь на бугорок на скорости больше шестидесяти — и выхлопная труба отвалится, как у детского конструктора.
— Знаю, знаю, я слишком перегрузил машину. Всегда у меня так.
Он был искренне сокрушен, и я сдала назад:
— Ты бы не привез все это, если бы оно тебе не было нужно.
— Вот за что я тебя люблю, Жас. Ты никогда не смеешься над моими тараканами.
— Показать бы тебе фильм о моем детстве — ты бы понял почему.
Он засмеялся — как человек, которого родственники тоже считали не совсем нормальным.
— Куда теперь?
Я посмотрела на Вайля:
— Бергман предлагает нам приют. Разрешает остаться на его территории, пока мы будем убирать за собой постель и ставить посуду в посудомойку.
— Прекрасно. Тогда, если не трудно, отвези нас туда. — Вайль обернулся к Кассандре: — Как приятно снова тебя видеть.
— Взаимно. — Она посмотрела на меня с улыбкой: — Здравствуй, Люсиль! Или лучше называть тебя Жас?
— А чем плоха Люсиль? Чем меньше ты обо мне знаешь, тем лучше.
— Но ведь именно поэтому я здесь.
— Правда?
Она выдержала мой взгляд — глаза у нее были как два колодца в сумерках. Я чуть не врубила ночное зрение, но не знала сама, хочется ли мне так ясно ее видеть.
— Когда мы пожали друг другу руки, очень сильным видением был Дэвид, — сказала она. — Но вкралось и другое, как тень, и я не могла понять, что оно значит. Поэтому после твоего ухода я проконсультировалась с «Энкиклиосом».
Вайль кивнул, будто знал, о чем идет речь, а меня это разозлило. А может быть, разозлило, что Кассандра так бесцеремонно сует свой нос мне в душу.
— А что такое «Энкиклиос»? — спросила я, да таким подозрительным тоном, что заработала от Бергмана одобрительный взгляд.
— Это нечто вроде метафизической библиотеки. — Кассандра сама не заметила, как перешла на менторский тон. — Она наполнена сведениями, которые ясновидцы нашептывали своим наследникам, чуть ли не от сотворения мира. Последние несколько поколений мы взяли на себя обязанность странствовать по миру, собирая и храня информацию, чтобы она не исчезла навеки.
— Мы? — переспросил Бергман. — Кто это — мы?
— Международная гильдия, к которой я принадлежу. Называется она «Сестры второго зрения».
— Никогда не слышал.
В его голосе звучали раздражение и нетерпение, и я эти чувства разделяла полностью.
— И не могли слышать, — дружелюбно согласилась Кассандра.
Я врубилась в разговор, пока Бергман не выступил с какой-нибудь теорией заговора, которой бы даже Джулия Робертс не поверила.
— И что ты в этой библиотеке нашла?
Она опустила голову, пряча от меня глаза.
— Я думаю, ты должна будешь сама посмотреть, когда приедем в безопасное место.
Я села ровно и вздохнула.
— Чего ты боишься? — тихо спросил меня на ухо Вайль, чтобы никто не слышал.
Я зашептала ему в ответ:
— Она мне сейчас расскажет, что отец у меня демон, а мамочка — гарпия. Откроет мне факт, что сама я монстр. Не думаю, что я этому удивлюсь, я это всегда на каком-то уровне знала. В конце концов, нужен определенный тип характера, чтобы стать ликвидатором. Понимаешь, просто не хочется слышать, как твои худшие черты будут подтверждены совещанием независимых судей.
Я ощутила его жест: он пожал плечами.
— Мне кажется, у тебя искаженная точка зрения. Но если даже принять ее, то разве так плохо быть монстром нашей породы? Посмотри, сколько зла мы с тобой предотвратили вместе. — Он убрал мне за ухо выбившуюся прядь. — Пока ты не развращаешь монахов и не пририсовываешь ресницы Венере Милосской, тебе, по моему скромному мнению, волноваться не о чем.
Глава двадцатая
