ворот и трясла, пока он не пришел бы в себя. Но сейчас мне было на все глубоко наплевать.
— О'кей, — кивнула я и повернулась уходить.
— Что ты сказала?
Я оглянулась через плечо. Чего он свирепеет? Я просто с ним согласилась.
— Я сказала, что все хорошо. Что ты прав. Теперь, если не возражаешь, я пойду…
— Я определенно возражаю!
Я снова обернулась к нему лицом — всегда разумно, когда имеешь дело с психом.
— Вайль, — начала я рассудительно, чтобы не дать ему повода сорваться, — скажи, чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты орала! — Он остановился, будто собственный ответ был для него неожиданностью, но тут же понесся дальше. — Ты была мной недовольна — катила бочку, как ты говоришь, — с той минуты, как я установил контакт с Зарсой. Честно говоря, меня это взбесило до крайности!
— Ага. А теперь я перестала, и ты хочешь, чтобы я начала снова? Ты здесь не противоречишь сам себе немножечко?
— Да. Но когда я спорю с тобой, мне не приходится спорить с собственными сомнениями.
— Ну, прости, Чарли, не чувствую я в себе настроения для спарринга. — Я попыталась улыбнуться, но поняла, что не получится. — Если подумать, так вообще ничего не чувствую.
Вайль так резко оказался рядом со мной, что я едва уследила за его движением. Почти грубо притянул меня к себе. Объятие типа: «Я — Тарзан. Ты — Джейн».
Надо сказать, Джейн это очень понравилось.
Он глядел на меня, и глаза его изменились с аметистовых на изумрудные за пару головокружительных секунд.
— Я понял, что мне не нравится эта новая ты, измененная магулами.
Он стал перебирать пальцами мои мокрые волосы, задержался над поседевшим локоном, бережно намотал его себе на палец — и я не возражала.
Черт, да если бы он захотел мне сделать массаж всего тела, я бы прыгнула на ближайший стол и была бы только рада. Сила его пульсировала на прежнем уровне, то есть никаких вампирских фокусов он ко мне не применял. Но все равно я чувствовала себя как под гипнозом, плененная его прикосновением, восхищением в его глазах, возможностями, которые в них таились.
— Мне она тоже не нравится, — прошептала я. — Но, кажется, это очень надолго.
— Не согласен, — ответил Вайль тоже почти шепотом. — Твари, которые питаются эмоциями, оставляют пустоты, которые можно снова заполнить — за годы, если проявить огромное терпение. Или сразу, сильной дозой эмоций. Фокус в том, чтобы найти нужное ощущение.
Он улыбнулся, глядя мне в глаза, и это не было обычное его подергивание губы, придающее ему вид скорее циничный, чем веселый. Не была это и свирепая усмешка во все лицо. Эта улыбка была новой, потому что в ней появилась нежность, которой никогда я раньше в нем не замечала.
— Вайль?
У меня так и не получилось задать задуманный вопрос. Да и вряд ли он был важен, потому что когда Вайль опустил голову и губами накрыл мои губы, я этот вопрос забыла.
Однажды губы Вайля коснулись моих, и с той поры я сотни раз представляла себе вот этот поцелуй — а на недостаток воображения я не жалуюсь. И все равно я не была готова к тому порыву желания, который раздирал меня на части, когда руки Вайля сомкнулись вокруг меня, притянули к нему так близко, что я ощутила, будто его сердце бьется в моей груди.
Знаю, знаю, всего лишь поцелуй. Никакие скрипки никогда ни у кого в душе не играют, страсть может ослепить только тех, кто и без того плохо видит, и т. д., и т. п. Я слышала все эти штампы и соглашалась с ними, но лишь до тех пор, пока не встретила Мэтта, пока не узнала, как меняет все настоящая любовь. Но, зная теперь, что рай существует, я не рассчитываю снова оказаться там.
Тем более на крыльях одиночного поцелуя.
Но все же это был Вайль. Тот, который вытащил меня из темноты. Который держался рядом со мной вопреки всем моим грандиозным провалам. Кто дал мне свое кольцо, поверил в меня, доверил самые сокровенные тайны. И кто за эти пару дней стал почти совсем чужим мне — что испугало меня больше, чем я сама думала. И потому от нашего поцелуя еще сильнее захватило дыхание: он значил, что Вайль вернулся и останется.
Когда я наконец судорожно вдохнула воздух, Вайль чуть отстранился и спросил:
— Как ты?
Заметив, что обнимаю его руками за шею, я уронила их ему на грудь. Такое поразительное ощущение было от его тела, что мои руки хотели гладить его, двигаться дальше, но я заставила их остановиться. И улыбнулась лениво.
— Восхитительно.
— Вот и хорошо. — Он хлопнул меня по заду. — А теперь- брысь. У меня все еще куча дел, потому что я должен обратить Зарсу до конца недели.
У меня руки сами сжались в кулаки — а может, еще волос с его груди прихватили.
— Ты что сказал?!
Он тихо засмеялся:
— Просто проверил, что твоя вспыльчивость никуда не делась.
— Это уж можешь не сомневаться! Вот прямо сейчас я вполне могла бы оторвать тебе голову.
— Тогда, думаю, я это соглашение с Зарсой не стану выполнять до конца.
— А куда ж ты денешься! — Я все еще злилась, но уже меньше, потому что не было от него взгляда с сожалением, когда он стал собирать камни в кучу. — Но мне очень жаль, потому что я знаю: для тебя найти твоих сыновей — это смысл жизни.
Он встал, переложил камень из левой руки в правую, глядя на него задумчиво. И наконец сказал:
— Ты должна знать, что эти поиски я никогда не оставлю. Я их
Глава двадцать вторая
Никогда бы я не назвала Вайля сладкоречивым, но черт меня побери, если от его слов мне не захотелось прыгнуть на него и задушить в объятиях. Я шагнула к нему, увидела, как прищурились радостно его глаза — он понял мои намерения, — и тут у меня за спиной прокашлялся Коул.
— Жас, я думал, тебе будет интересно, — сказал он хрипло. — Я нашел владельца дома.
Я обернулась. Улыбка Люсиль намертво приклеилась к моему лицу. Моя альтер-эго знает, как обойтись с Коулом, не задев его чувств, а Жас действует грубо и прямолинейно. Иногда даже злобно.
— Класс! И кто же это?
— Бизнесмен по имени Делир Казими.
— Фотография у тебя есть?
— Сейчас для тебя распечатаю.
Коул и Вайль играли друг с другом в гляделки. Будь они из любой другой породы мужчин, следующим этапом была бы настоящая драка. Я стала покачивать головой.
Как мне удается так все капитально перепутать за ноль минут? Я же думала, что с Коулом все устаканилось. Что он понял: отношений я не хочу. И тут следующим номером нашей программы он признается мне в любви, мы занимаемся опрокидыванием верблюда в Тегеране, и я позволяю ему шантажом уломать меня на свидание. На Вайля это должно подействовать, как кол в сердце.
Тем временем упомянутый Вайль, поняв, наверное, что Коул угрозы не представляет, снова обернулся
