России верные жиды - те, которые уезжать не собираются.
* * *
А еще евреи подразделяются на тех, кто уезжает, и на тех, кто думает, что он не уедет.
* * *
- Как должен умный еврей разговаривать с глупым евреем?
- Только по телефону. И только из Нью-Йорка.
- Вы слышали, Циперовича расстреляли?
- Как, опять?
- Тише, тише? Вот он идет...
* * *
Еврей всегда, везде заметен,
Еврея сразу слышно от порога.
Евреев очень мало на планете,
Но каждого еврея очень много.
И. Губерман
* * *
Одному еврею в поезде все время не везло: каждый раз его кто-нибудь избивал - то на платформе, то в тамбуре хулиганы, то пьяный официант в вагоне-ресторане. Попутчик ему говорит: 'Слушайте, сколько можно такое терпеть, и куда вы, собственно говоря, едете? А тот:
- Если морда выдержит - аж до самой Одессы.
* * *
'В каждой нации есть свои евреи'.
К. Мелшсан
* * *
Очень старый и совсем слепой еврей руками щупает мацу.
- И кто это такую хуйню написал?
* * *
Шестидесятые годы. Сцена в отделе кадров.
- Здгавствуйге!
- До свидания!
Восьмидесятые годы. Встречаются два кадровика. Один у другого спрашивает:
- Вы евреев берете?
- Берем.
- А где вы их берете?
* * *
- Что будет, если скрестить еврея и турка?
- Затурканный еврей.
* * * Комиссары - сыктывкарские еврейки.
Б. Брайнин. Бестолковый словарь
* * *
ЕВРЕЙ-СВЯЩЕННИК
Еврей-священник, слышали такое?
Нет, не раввин, а настоящий поп,
Алабинский викарий под Москвою
Глаза Христа, бородка, светлый лоб.
Под бархатной скуфейкой, в черной рясе
Еврея можно видеть каждый день.
Апостольски он шествует по грязи
Всех четырех окрестных деревень.
Работы много и встает он рано,
Едва споют в колхозе петухи,
Венчает, крестит он и прихожанам
Со вздохом отпускает их грехи.
Слегка картавя, служит жид обедню,
Держа кадило слабою рукой,
Усопших провожая в путь последний,
На кладбище поет за упокой.
Он кончил институт в пятидесятом,
Диплом отгрохал выше всех похвал.
Тогда нашлась работа всем ребятам
Лишь он один пороги обивал.
Он был еврей - мишень для шуток грубых,
Ходивших в те недавние года,
Считаясь инвалидом пятой группы,
Писал в графе национальность - 'Да'.
Столетний дед, находка для музея,
Пергаментный и ветхий, как Талмуд,
Сказал: 'Смотри на этого еврея:
Никак его на службу не возьмут!'
Еврей? Скажи, где синагога,
Свинину жрущий и насквозь трефной,
Не знающий ни языка, ни бога,
Да при царе ты был бы первый 'той'.
А что? Креститься мог бы я, к примеру,
И полноценным стал бы вновь.
Ведь царь преследовал за веру,
А здесь биологически, за кровь.
Итак с десятым по счету отказом,
Из министерских выдворен дверей,
Священной благости исполнен сразу
В святой Загорск отправился еврей.
Крещенный без бюрократизма, быстро,
Очистясь от мирских обид.
Евреем он остался для министра,
Но русским счел его митрополит.
Студенту, закаленному зубриле,
Премудрость семинарская - пустяк.
Святым отцам на радость, без усилий,
Он по два курса в год глотал шутя.
Опять диплом, опять распределенье,
Но зря еврея оторопь берет.
На этот раз без всяких ущемлений
Он самый лучший получил приход.
В большой церковной кружке денег много
Реб-батюшка! Блаженствуй и жирей!
Но, черт возьми, опять не слава богу!
Нет, по-людски не может жить еврей.
Ну пил бы водку, жрал гусей да уток,
Построил дачу и купил бы 'ЗИЛ'?!
