В результате Джинджер приобрела сносную репутацию в классе, но поскольку боялась чрезмерно приблизить к себе кого-то и разоткровенничаться, то друзей так и не приобрела, вечера проводя в обществе опекунш, которые иногда водили ее в кино или устраивали маленькие домашние вечеринки.
Жила троица так себе – ни бедно, ни богато.
Мэгги брала надомную работу и любила расположиться в кресле перед телевизором, занимаясь рукоделием и кидая взгляды на экран, где шел очередной сериал или ток-шоу. Алиса была неплохим программистом, но ей приходилось постоянно менять место работы из-за своего довольно вздорного и независимого характера.
Алиса просто органически не могла смолчать, если ей что-то приходилось не по нраву, и ее увольняли раз за разом. Она приходила домой хмурая и курила сигарету за сигаретой. Тогда тетушка Мэгги смотрела на нее, вздыхала и скорее констатировала, чем спрашивала: «Ты опять повздорила с начальством и потеряла работу».
Алиса неизменно отвечала: «Я уже присмотрела пару мест. Завтра пойду на собеседование».
И шла, и все случалось по новой. Поэтому ей так и не удалось сделать карьеры и добиться приличной оплаты.
Но Джинджер они старались баловать, хотя далеко не всегда это получалось. Растущая и продолжающая хорошеть день ото дня девочка мечтала о тех временах, когда они все разбогатеют и будут жить как королевы.
Когда она вышла замуж за Алекса и ее мечта сбылась, Джин завалила теток подарками, делясь с ними плодами своих сбывшихся грез. Но вспоминать о своем приютском детстве и о годах, проведенных в маленькой квартирке, где порой приходилось думать, что лучше – потратить деньги на квартплату или немного задолжать и подклеить отставшие обои – не любила.
3
Вэл с удовольствием наблюдал, как Джинджер снова и снова поднимается на водные горки – одну за другой – и скатывается с них, радостно визжа.
Сначала она одновременно стеснялась и панически боялась проделать все это, упиралась и не давала себя затащить даже на самый маленький подъем. В поездках с мужем она никогда не «опускалась до ребяческих забав», предпочитая посещение салонов и выгуливание вечерних платьев по ресторанам.
Но потом Вэл напомнил ей, что она собиралась изведать тайны ощущений отважного клавадиста, а сама не может скатиться даже по самому пологому и невысокому желобу.
– Я? Не могу? Да мне просто неохота, при чем здесь «не могу»! – пожала она плечами и посмотрела вниз. Высота водяной горки явно была ниже, чем звенящая и пенящаяся бездна разлома, в которую она заглянула во время выступления ныряльщиков.
– А по-моему, ты трусишь и все твои рассуждения о том, как это здорово – «преодолеть страх и прыгнуть», «почувствовать, как вода расступается, чтобы принять твое тело», «вынырнуть победителем», – просто яйца выеденного не стоят.
– Ах вот как! – Джинджер резко развернулась, шлепнулась на гладкую поверхность желоба, с радостным воплем скатилась вниз и плюхнулась в воду.
Вынырнула она, отплевываясь и тряся головой, но довольная и счастливая. Выбралась из воды и тут же побежала на другую горку – повыше.
Вэл сначала катался и плескался вместе с ней.
А после отплыл на глубину, добрался до бортика, отгораживающего акваторию аквапарка, откинулся на него и принялся наблюдать, как знакомая стройная фигурка то и дело возникает в разных местах извилистой конструкции горок.
Нежиться в воде было приятно – солнце не обжигало кожу, хотя Вэл по опыту знал, что и в волнах тело загорает.
Джинджер, которая дома казалась довольно смуглой, так как любила посещать солярий, здесь, в Акапулько, выглядела белокожей по сравнению с аборигенами и теми туристами, что приехали раньше. Зеленые линии крохотного купальника-бикини подчеркивали соблазнительность ее безупречного тела. Гладко зачесанные назад волосы намокли, и отдельные пряди выбились из прически, струясь по высокому лбу мокрыми змейками.
Как же она хороша… Вэл чувствовал, что сердце щемит от невнятных предчувствий или надежд, что его невинный маневр удастся и эта поездка сблизит их, заронит в душу Джинджер долгожданные зернышки любви и нежности.
Разве она когда-нибудь любила? Разве Алекс не был для нее просто соломинкой – нет, прочным баобабом для решения всех ее девичьих проблем, воплощения мечты о красивой жизни?
Вэл хотел показать Джинджер другую жизнь счастливую, неподдельную, где правит радость, а не крахмальный воротничок. И в ответ рассчитывал увидеть ее искреннюю привязанность, а не ту деловитую признательность, которую получил в свое время ее бывший муж.
Джинджер смеялась, и Вэл подплыл поближе, чтобы отчетливее слышать этот смех, чтобы впитывать ее радость и радоваться вместе с ней.
Его любимой весело – и ему хотелось верить, что это хороший признак. Она оттаивает. Вэл помахал ей рукой, Джинджер заметила и помахала в ответ.
День был так переполнен новыми впечатлениями, солнцем и движением, что на закате Джин ощутила себя совершенно утомленной, хотя и безмерно довольной. Сидя в мягком кресле холла, крытом чехлом из разноцветной мексиканской ткани, она наслаждалась приятной усталостью мышц, отдыхающих после с толком проведенного дня.
После бурного веселья на пляже ей не хотелось сразу возвращаться в номер, и она предложила Вэлу немного посидеть в холле на своем этаже, любуясь интерьерами, стилизованными под местную старину, и наблюдая за проходящими мимо туристами, съехавшимися сюда со всего света.
Стены были расписаны в духе местных фольклорных мотивов, по углам стояли индейские статуэчки, а в кадках высились такие же пальмы, что в избытке росли вдоль всего побережья.
Этот хоть немного напомнил Джинджер ее собственную гостиную.
– Кстати, ты неплохо здесь ориентируешься, – обратилась Джинджер к Вэлу, сидящему в соседнем кресле. – Все хочу тебя спросить – ты так хорошо изучил проспекты агентства или и правда здесь бывал?
– И то, и другое, – ответил Вэл. – Проспекты я изучал перед первой поездкой. А после у меня была возможность своими глазами убедиться, что в них правда, а что – рекламный ход.
Хотя я здесь не отдыхал, а работал. Первый раз, еще в студенческие годы, я был здесь на стажировке. Участвовал в проектировании отеля, учился вписывать здание в окружающий ландшафт и учитывать особенности местности.
– Этого отеля? – удивилась Джинджер.
– Нет, этот отель был построен гораздо раньше. А потом я еще пару раз был в этих краях по делам фирмы. Здесь у меня остались кое-какие связи, и меня просили выступить посредником в получении хороших заказов.
– А почему мы поселились не в твоем отеле? – подначила Джинджер. – Ты не уверен в надежности и прочности своей студенческой работы?
– Я всегда уверен в надежности своей работы, – без тени улыбки на лице ответил Вэл. – Даже если мне с пеной у рта приходится доказывать свою правоту заказчику, который готов экономить на прочности несущей конструкции.
– Извини, я не хотела тебя задеть, – спохватилась Джин. – Я просто попыталась пошутить, но, как оказалось, неудачно.
– Все в порядке. – Вэл смягчился. – Просто с проектом, над которым я работаю в последнее время, возникли те же самые сложности.
Мне еще придется за него повоевать. А этот отель я выбрал, потому что он стоит рядом с самыми отличными пляжами Акапулько.
– И ты не ошибся. Здесь такой волшебный золотой песочек…
– Мне было из чего выбирать. Знаешь, какова протяженность местных пляжей? Пятнадцать километров, – сообщил Вэл, гордясь своими познаниями. – Есть довольно скалистые, а есть такие –
