выложенная плиткой. Столбики фонарей. В конце дорожки — бетонный монумент с земным шаром в сетке координат. Это в честь геодезической дуги Струве, проходящей через Молдову. Под монументом зарыт железный брусок, с помощью которого измеряли длину земной окружности. Такие бруски зарыты во многих странах — об этом на нескольких языках сообщается на стенде (слава Богу, и на русском стали писать!). Толя с гордостью рассказывал о недавно восстановленном знаке на его подшефной территории. Невдалеке — пирамиды крупных красных яблок, которые должны увезти на сок.
Толя построил новый домик на своем участке, гараж с фантастической дверью, которая въезжает под потолок. В семье родился третий ребенок — бутуз-карапуз Даниил.
…На освящение церкви собралось всё село. Церковь небольшая, беленькая, с синей двускатной крышей из гофрированного металла, колоколенка — пока без колоколов, их должны были привезти из Тулы, но не успели. Мы передали деньги на церковные колокола. Еще привезли в дар икону св. Николая, купленную в Петербурге. На церкви — доска из черного мрамора с надписью на молдавском: «На этом месте по данным годовой ревизии 1899 года была церковь св. Николая, построенная стараниями покойного дворянина Константина Бузни в 1770–1773 годах».
Ажурный кованый крест, воткнутый в полумесяц, — со старой церкви, построенной моим пращуром. Толя его отреставрировал (чистили кислотой, «удивительная оружейная сталь», покрыли золотой краской). Крест такой замысловатый (смотрю на фото), что просто удивительно! Своего пращура Константина Бузни не видел, но то, что сотворено его усердием, прошло сквозь века, и вот оно — перед глазами! Тепло делается на душе, когда видишь этот крест, плывущий в небе над Днестром два с лишним века.
Первым выступил Толя — сказал, что молдавский народ чтит своих предков, и поэтому сельсовет решил восстановить кладбищенскую церковь, построенную помещиком Бузни. Потом священник огласил список жертвователей на церковь. Дали слово мне. Я поблагодарил сельчан за восстановление церкви. Передал храму икону св. Николая Чудотворца и «Ведомость на церковь», которую мы с Толей нашли в мой первый приезд в село Кременчуг и которую я скопировал в красивую рамочку. Так разволновался, что икону святого Николая Чудотворца отдал, а конвертик с деньгами на колокола забыл. После меня уже кто-то выступал. Толя наклонился ко мне: «За деньги забыл сказать…» Я вновь попросил слово и исправился — с поклоном отдал конверт от нашей семьи.
Был молебен в честь троих сельских парней, идущих в армию. Они смущенно улыбались, священник окропил их стриженые головы святой водой. Инструмент для окропления — метелочка из сухих цветов с красным бантиком. Родители, по возрасту заставшие еще Советскую армию, крестились и украдкой смахивали слезы. От села были подарки — бритвы, парфюм, конвертики, пироги…
После чина освящения церкви пошли к школе на берегу Днестра — там, в теплой столовой, всех ждало угощение — его два дня и две ночи вскладчину готовили женщины со всего села. Нас посадили во главе стола рядом с отцом Григорием.
Пили по команде, после молитвы. От этого, наверное, ни одного пьяного. Выпили пять раз и разошлись. Сигналом к финишу служит сладкое блюдо — баба, среднее между пудингом и шербетом. «А куда же это всё денут?» — поинтересовалась моя хозяйственная сестра оставшимся угощением. Толя сказал, что разнесут по домам — тем, кто не смог прийти.
За столом вообще мало болтали, говорили вполголоса, ели немного, вели себя почтительно и скромно. Никто не орал, шатаясь и расплескивая водку, тосты, не кричал через стол: «Дуся, а где твой-то сегодня, почему не пришел?» Расходились тоже степенно.
Ко мне подошел архитектор, приехавший несколько лет назад из Румынии и построивший в селе настоящий европейский дом. Пригласил в гости, сказал, что влюблен в Петербург, здесь поселился из-за целебного климата, который нужен его сердцу после операции. Я, конечно, тоже похвастался своей операцией, но на медицинскую тему сбиваться не стали — он тренирует мальчишескую футбольную команду, стал рассказывать, как ему нравится местная жизнь и природа. «Ваши предки умели выбирать места для жизни и хозяйства…» Свободно говорит по-русски. Выяснилось, что в Румынию он рванул из Кишинева несколько лет назад, когда все рвались заграницу, но там не прижился; вышел на пенсию и вернулся. Моложавый, голубоглазый, подтянутый. Учился в Киеве, работал по всему СССР.
В одиннадцать часов вечера Димыч и Марина были еще на дискотеке, звуки которой хорошо слышались на террасе дома. Я спросил Анатолия: «Не поздно ли?» — «Да куда они денутся? Тут всё рядом. У них сейчас каникулы по случаю свиного гриппа — пусть пляшут». Спросил про наркотики. Нет, сказал Толя. В селе не продают. Сразу спалят дом и выгонят из села. Так, бывает, кто-нибудь из Кишинева травки привезет попробовать, но пресекаем. На дискотеке пьяных нет, там следят сами устроители — молодежь, вроде комсомола. Дочь Марина — в активистках. Бывает, с улыбкой сказал Толя, домашнего винца парни для храбрости выпьют, и всё.
Толя сейчас собирается строить зимний спортзал — советовался со Скворцовым, как лучше использовать двутавровые балки, которые лежат со времен социализма. Появилась детская футбольная команда, два состава. Играют на первенство республики. Ай да Толя!
Навестил в Кишиневе Румянцева (короткая встреча на улице возле его дома, обнялись, подарил ему авоську книг) и Николая Савостина (съездил из гостиницы на такси, вечером накануне отлета).
Душевная получилась поездка.
Из «Поучений Владимира Мономаха», двенадцатый век: «Посмотри, брат, на отцов наших: что они скопили и на что им одежды? Только и есть у них, что сделали душе своей».
«Литературная газета»:
Количество судебных процессов, идущих по телевизору, иной раз доходит до пяти в день. Работник прокуратуры в синем кителе стал восприниматься как неотъемлемая часть экрана. Может сложиться впечатление, что еще немного юридического ликбеза и все научатся уважать чужую собственность, деловую репутацию, права человека на жизнь, безопасную окружающую среду, неприкосновенность жилища, свободный труд и прочие основы правового демократического государства.
…Три буквы как символ правового государства: суд! Туда посылают оспаривать результаты уже утверждённых выборов, жаловаться на решения чиновников, а иной раз и просто глумливо: «Идите вы в суд!»
Хорошим юристом стал считаться тот, кто может доказать, что черное — это белое. Что сбитый на переходе старик с детства имел тупую неприязнь к сотрудникам правоохранительных органов и, завидев притормозивший автомобиль начальника милиции, разбежался и боднул головой лобовое стекло. Сидевший за рулем майор, чтобы оправиться от шока, немедленно выпил бутылку водки, после чего почувствовал себя дурно и вынужден был поехать к врачу…
Принцип «Друзьям — всё, врагам — закон!» еще не вывешен в рамочке над столом каждого чиновника, но многими успешно соблюдается. Нет никакого секрета в том, что юрист в определенных обстоятельствах воспринимается как проводник взяток, посредник между прохиндеем-клиентом и чиновничьей кубышкой, в которую надо сунуть мзду, чтобы пройти по разряду «друзей». Замечено: чем больше вокруг организации крутится юристов, чем больше денег тратится на юридические консультации, тем в больших неладах с законом ее руководство. Перефразируя Льва Толстого, размышлявшего о цели технического прогресса, зададимся вопросом: «Адвокат для чего?» Чтобы помочь попавшему в беду человеку? Чтобы восстановить поруганную справедливость? Или для тонкого, подчас филигранного обхождения закона?
В Румынии мне приходилось слышать, что адвокаты, дорожа своей репутацией, неохотно берутся защищать бандитов: юрист не врач, дававший клятву Гиппократа лечить любого. У нас адвокаты чуть ли не кичатся своей ангажированностью организованными преступными группировками.
Вся история приватизации в России (не путать с версией, изложенной в одноименной книге) есть не что иное, как цепочка юридических казусов, результат которой укладывается в схему «Делили поровну, а получилось, как всегда». ‹…› Если задать всезнающему Интернету вопрос: что делать с акциями других некогда гремевших компаний — «Дока-хлеб», «Петр Великий», «Нефть-Алмаз-Инвест», «Концерн „Гермес“», «Токур золото», «Olbi diplomat» и т. п., то ответы будут на удивление похожи: «предприятие ликвидировано, акции компании не имеют стоимости», «…фонд признан несостоятельным. В соответствии с Гражданским
