географически-временную последовательность. Я снабдил фронтовую биографию фотокарточкой предка в семнадцатилетнем возрасте и отправился в прошлое…
Время перестало существовать для меня в его реальном измерении: оно то сгущалось, то растягивалось, и пространство стало подыгрывать мне.
Я открывал энциклопедию с картой-схемой Восточно-Прусской операции 1914 года, наводил лупу на кружочек деревушки Гросс-Грибен, и видел своего тридцатилетнего деда, бегущего в атаку с тяжелой винтовкой наперевес, слышал разрывы бризантных снарядов, раскатистое «Ура!», стрекот немецких пулеметов, сухой треск винтовочных залпов, видел падающих на теплую августовскую траву русских солдат в новых защитных гимнастерках, быстро темнеющих от крови…
Почти неделю я сидел в кабинете, вытягивал со стеллажей увесистые энциклопедии, лихорадочно листал справочники, пытаясь найти то нынешнее название маленькой польской реки Бобр, на берегах которой мой предок получил «ружейной пулей сквозное ранение левой ягодицы», то искал полный состав 24 -й пехотной дивизии, в которую входил полк деда, влетал во всемирную сеть, тянул оттуда всё, что касается первой немецкой газовой атаки на русском фронте, преследовал вместе с доблестными иркутцами «отступающих немцев после боев под г. Варшавой», вместе с дедом переправлялся на плотах и воротах, снятых с забора соседнего хутора, через холодную октябрьскую Равку, чтобы заставить замолчать германскую батарею на левом берегу, ладил на ковельских болотах в рост человека защитные срубы-окопы, в бревна которых с чпоканьем влетали немецкие пули, и участвовал под командованием Брусилова в отчаянном Луцком прорыве, названном позднее Брусиловским.
Я обитал в своем домашнем кабинете, отключив телефон и забросив все остальные дела, лишь изредка выходил поесть, и жена потом говорила, что у меня сделался взгляд безумца.
Последняя запись в личном деле:
«В службе сего штабсъ-капитана не было обстоятельствъ, лишающихъ его права на полученiе знака отличiя безпорочной службы или отдаляющихъ срокъ выслуги къ оному знаку».
И кто был его родителем — литовец или грек? Как и когда он попал в Россию?
Феликс Лурье сказал, что послужной список деда дает зацепку — ремесленное училище Цесаревича Николая, в котором он учился. Если найдется личное дело воспитанника, в нем должны быть сведения о родителях…
2000 год
Материнская ветвь древа упирается в конец XVI века, доходит до великого логофета Петрашки, насчитывает одиннадцать колен — мог ли я мечтать об этом, начиная ретроразведку! Такую длинную цепочку подарил мне тамбовский дед-химик Бузни, чьи родовые дворянские документы много лет хранились — если по прямой — в километре от моего дома. Эх, кабы иметь специальное устройство, которое помогает искать по принципу «холодно-горячо». Назвал объект поиска — и пошел, допустим, по Невскому проспекту…
Семьдесят персонажей возникло из прошлого — часть из них томится в безвестности, я не знаю, куда их отнести. «Подождите, найдем вам место, — я записываю материнских предков в камеры-квадратики. — Найдем и ваших родителей, и детей. Посидите пока здесь…»
Евгений Александрович шлет и шлет мне вощеные конверты с делами моих предков. Вот они судятся с соседями, вот делят после смерти отцов земли и имущество, вот дарят монастырю пятнадцать крепостных крестьян, а через несколько лет по решению Молдавского дивана «цыган вместе со всем приплодом» предписано отдать детям умершей первой жены, поскольку цыгане — часть ее приданого; и цыгане изымаются у монастыря и отдаются по назначению, но монастырю Святого Гроба Господнего в селе Флорешты в качестве компенсации отрезается часть боярской земли, примыкающей к монастырским угодьям…
Постараемся…
Ремесленное училище цесаревича Николая размещалось в здании Военмеха на 1-й Красноармейской ул.
…И сжимается сердце, когда в Городском историческом архиве на Псковской улице мне выдают тоненькое дело моего деда, обнаруженное в целости и сохранности.
Дело городского пансионера Павла Каралис
Начато 20 сентября 1896 г.
Кончено 1901 г.
Свидетельство о рождении. Родился в 1884 году в Петербурге, крещен в Римско-Католической церкви Святой Екатерины.
Родители: Константин Осипович Каралис и Александра Адамовна, урожденная Поплавская.
Полька? Скорее всего: Адамовна… Да, фамилию Поплавских я помню с детства, родственники отца, к которым почему-то не любила ходить в гости моя мама.
Перелистнул страницу: Сын фельдфебеля, убиенного во время крушения Императорского поезда в 1888 г.
В училище поступил в 1896 г., в 1-й класс на вакансию города.
До поступления в училище обучался: нач. училище Москов. Дост.
Прошение подавал: опекун Федор Адамович Поплавский (дядя)
В отпуск увольняется к дяде — Кузнечный пер., д. 14, кв. 48.
Фельдфебель, убиенный во время крушения Императорского поезда, — мой прадед. Что, где, почему? О крушении царского поезда помнилось весьма смутно.
Вернувшись домой, я тут же позвонил, как палочке-выручалочке Феликсу Лурье и попросил экстренной справки — что это было за «крушение Императорского поезда в 1888 г.», унесшее жизнь моего прадеда — Константина Осиповича Каралиса.
Под Харьковом, у деревни Борки, — был ответ. Нет, не покушение. Сошел с рельс весь поезд, царь Александр III с семьею возвращался из Крыма, чудом остались живы. Историк посоветовал мне полистать газеты того времени.
Из газет:
На месте погребения всех убитых при крушении Царского поезда 17 октября имеется в виду поставить памятник с обозначением на нем имен тех лиц, которые сделались жертвою катастрофы. Государь выразил министру Императорского Двора свое Монаршее желание устроить осиротелые семьи, оставшиеся после всех погибших.
Царь сдержал обещание — вдова получила пособие на сына, и город взялся сделать из него подмастерье.
И разве не этого — подробностей жизни своих предков я искал, начиная ретроразведку? В многочисленных воспоминаниях (в частности, С. Ю. Витте, князя В. П. Мещерского и крупнейшего адвоката А. Ф. Кони, назначенного возглавлять расследование причин крушения) причиной аварии назывались превышение скорости движения и слабое состояние рельсового пути. Царь, дескать, хромая после аварии,
