— И какое у тебя медицинское звание?
— Никакого, — согласился Брансон.
— Ну, а парень, который выдвинул версию с обмороком, опытный доктор. Я думаю, он знал, что говорил.
— А я и не говорю, что не знал. Я только сказал, что он сделал подходящую догадку, а не поставил диагноз. Но догадка есть догадка, а не диагноз. И это не зависит от того, кто ее выдвинул.
— У тебя есть лучшее предположение?
— Да. Если бы Арваньян был любителем закладывать за воротник и вел бы машину в пьяном виде, то в этом случае все сходится. Но, насколько я знаю, он не был любителем выпить. Не был он и диабетиком. — Брансон задумался на минуту и добавил: — Может, он заснул на рулем?
— Вполне возможно, — согласился Берг, — со мной самим такое произошло много лет назад. Я заснул от долгой монотонной дороги в темноте, от шуршания шин и пляски огней от фар на шоссе. Я зевнул несколько раз и потом — бам! Очнулся на полу с портфелем на голове. Этот случай встряхнул меня на несколько недель, скажу я тебе.
— Арваньян недолго был в пути. Он проехал точно двадцать четыре мили.
— Ну и что? Он мог от переутомления задремать после рабочего дня. Может, он до этого не выспался. Несколько испорченных ночей могут подкосить человека. Он может в таком состоянии уснуть где угодно.
— Ты прав, Арни. Как отец двоих детей я знаю, что это такое. Недосыпание может свалить человека. И это заметно по его работе. — Брансон постучал по столу, подчеркивая свои слова. — По работе Арваньяна этого не было заметно.
— Но…
— Более того, он по всем данным ехал домой. А набережная была в стороне от прямой дороги домой. Он делал крюк в три мили. Зачем? Чтобы попасть туда?
— Понятия не имею.
— И я тоже. Это выглядит, как самоубийство. Вполне возможно, это и не было самоубийством. Никто не знает, что произошло. У меня такое чувство, будто во всем происходящем есть что-то странное. Это все, что я знаю.
— Ты чересчур подозрителен, — заметил Берг. — Тебе бы надо стать частным детективом, и открыть сыскное агентство.
— Слишком беспокойно и никаких гарантий, — ответил Брансон.
Он взглянул на часы и вздохнул:
— Пора вкалывать…
Через два месяца Берг исчез. В течение десяти дней, предшествовавших его исчезновению, Берг был тихим, задумчивым и молчаливым. Брансон, который работал рядом с ним, первые дни относил это просто на счет плохого настроения. Но постепенно он начал беспокоиться и как-то поинтересовался:
— Что-нибудь случилось?
— А?
— Я говорю, у тебя что-нибудь случилось? Ты ходишь нахохлившись, как наседка.
— Я этого не замечал, — возразил Берг.
— Так обрати внимание на это теперь, когда я тебе сказал. Ты хорошо себя чувствуешь?
— Со мной все в порядке, — отмахнулся Берг, — не может же человек постоянно трепаться.
— Про тебя-то уж такого не скажешь.
— Ну вот и нормально. Я говорю, когда мне этого хочется, и молчу, когда хочу.
После этого молчание уже не нарушалось. В последний день от Берга слышали только слова, которые были необходимы но работе. На следующий день он не появился. В обед Брансона вызвали в кабинет Лейдлера. Лейдлер поприветствовал его, нахмурившись, и указал на стул.
— Садитесь. Вы работаете вместе с Бергом, не так ли? — Да.
— Вы с ним в дружеских отношениях?
— В достаточно хороших, но я бы не назвал это дружбой.
— Что вы хотите этим сказать?
— Мы вполне сработались, — ответил Брансон. — Он понимает меня, а я его. Каждый из нас знает, что он полностью может положиться на другого. Вот и все.
— Чисто рабочие отношения?
— Да.
— А вне работы вы не общаетесь?
— Нет, вне работы у нас нет никаких контактов.
— Хм, — Лейдлер был разочарован. — Он сегодня не появился на работе. И никаких объяснений не оставил. Вы не знаете, в чем тут дело?
— Нет. Вчера он ничего не говорил. Может, он болен?
— Нет, — возразил Лейдлер. — У нас нет медицинского сертификата.
— Прошло еще слишком мало времени. Бели сертификат послали сегодня, то вы сможете получить его только завтра.
— Он мог позвонить, — настаивал Лейдлер. — Знает же, как пользоваться телефоном. Он уже вполне взрослый для этого. И даже если он где-нибудь прикован к постели, то мог попросить кого-нибудь позвонить там.
— Может быть, его привезли в больницу в таком состоянии, что он не мог говорить, — предположил Брансон. — Такое иногда случается. Во всяком случае, телефон работает в оба конца. Если бы вы сами позвонили ему…
— Гениальная идея! Это делает вам честь, — огрызнулся Лейдлер раздраженно. — Мы звонили ему два часа назад. Никто не подходит. Затем позвонили соседу. Сосед поднялся и несколько минут колотил в дверь. Никакого ответа. Сосед нашел хозяина, и они открыли дверь запасным ключом. Осмотрели дом. Никого. Квартира в обычном состоянии, ничего необычного они не заметили. Хозяин не знает, когда Берг вышел из дому и, кстати говоря, приезжал ли он вчера вечером домой, тоже не знает. — Лейдлер потер подбородок, немного подумал, потом продолжил: — Берг разведен. Вы не знаете, у него есть какая-нибудь знакомая?
Брансон задумался:
— Случайно он упоминал о девушке, с которой встречался и которая ему нравилась. Он упоминал о ней четыре или пять раз. Но мне кажется, это все не настолько серьезно. Просто развлечение. В отношении к женщинам он напоминал замороженную рыбу, и они это чувствовали, по крайней мере, большинство из них, и платили ему тем же.
— В таком случае не похоже, чтобы он проспал в каком-нибудь любовном гнездышке, — вздохнул Лейдлер, потом добавил, — если только он не восстановил отношения со своей прежней женой.
— Сомневаюсь.
— Он говорил о ней в последнее время?
— Нет. Я думаю, что он вообще не вспоминал о ней. По его словам, они были совершенно несовместимы, но выяснили это только после свадьбы. Ей нужна была страсть, а ему — покой. Она называла это интеллектуальным мучением и выбросила его за борт. Через несколько лет она вышла замуж снова.
— В его личном деле сказано, что у него нет детей, а ближайшим родственником является его мать. Ей восемьдесят лет.
— Может, с ней плохо, и он помчался к ней? — предположил Брансон.
— Как мы уже говорили, у него был целый день, чтобы позвонить нам. А он не позвонил. Более того, с его матерью все в порядке. Мы проверили это совсем недавно.
— Тогда ничем не могу помочь.
— Нет, можете, — возразил Лейдлер. — Последний вопрос. Есть еще кто-нибудь в центре, кто мог бы быть хорошо информирован о личных делах Берга? Кто-нибудь, кто разделяет его вкусы и хобби? Кто- нибудь, кто может с ним проводить выходные дни?
— Никого из таких людей я не знаю. Берг не был замкнутым, но и общительным его не назовешь.
