ФРЭНК. Войдите.
РИТА. Вы трезвый, или как?
ФРЭНК. Если вы имеете в виду, способен ли я ещё воспринимать звуки человеческой речи, то да, вполне.
РИТА
Они изумительны. Фрэнк, вы должны писать стихи.
Они изумительны. В них столько ума. Глубины. Чувства стиля.
ФРЭНК
РИТА. Они, действительно, прекрасны. Это не только моё мнение, Фрэнк. Мы с Триш говорили о них весь прошлый вечер. Она думает о них то же самое. Почему вы бросили писать? Мы не ложились спать почти всю ночь, говорили о ваших стихах. Сначала нам показалось, что это типично современная поэзия, знаете, нечто присущее лишь нашему столетию, но потом поняли, что в них есть что- то большее, что-то особое… Как это Триш выразилась? В их звучании прослеживается связь с традициями, идущими из девятнадцатого века, по вложенным в них мыслям, по возникающим ассоциациям…
ФРЭНК
РИТА. Представить не трудно… Я бы ничего не поняла в них, Фрэнк.
ФРЭНК. Вы бы, наверное, сочли их никуда не годным дерьмом и швырнули бы их мне в морду?
РИТА
ФРЭНК. Так я неплохо над вами поработал, а, Рита?
РИТА. Неплохо, Фрэнк. Теперь я это поняла.
ФРЭНК. Знаете, Рита, я решил — я решил тоже поменять имя. И с сегодняшнего дня я буду настаивать на том, чтобы меня называли Мери — Мери Шелли — как вам нравится такая ассоциация, Рита?
РИТА. Что вы хотите сказать?
ФРЭНК. Разве непонятно — она же написала такой романчик, в духе готики, помните — «Франкенштейн»?
РИТА. И что дальше?
ФРЭНК. Только одно: всё это…
Весь этот набор ловко и достаточно изобретательно натасканных отовсюду, как вы выразились, ассоциаций — на самом деле — лишь куча бессмысленного и бездарного дерьма, и это понятно любому, в ком сохранилась хоть капля здравого смысла. Мои стихи принадлежат к тому разряду книг, что приносят издателю дурную репутацию. Ум? Да вы найдёте больше ума в телефонной книге, а может быть, и больше глубины тоже. Единственное преимущество этих книжечек по сравнению с телефонным справочником, что их намного легче порвать.
Тут нет ни индивидуальности, ни стиля — лишь очень много претензий, вот и всё.
РИТА. Это неправда.
ФРЭНК. Я вовсе не жду, что вы мне поверите, Рита, ведь вы теперь сами умеете различать литературные шедевры, не так ли?
Не пора ли вам наконец уйти? Честно говоря, с меня довольно.
РИТА. Чего довольно, Фрэнк?
ФРЭНК. Вас, милочка, вас…
РИТА. Хотите, я скажу, что вас так раздражает, мистер Поэт-неудачник, оплакивающий собственную судьбу? Вы не можете примириться с тем, что я стала другой, что я выросла. Неужели, Фрэнк, всё дело в том, что вы больше не можете изображать из себя доброго дядюшку, который нянчится с несмышлёнышем, в то время как, тот, развесив уши, ловит каждое его слово? Да, я изменилась, я знаю всё то, что знаете вы, и именно это вас не устраивает, — вы бы предпочли, чтобы я так и оставалась той дурочкой, какой была когда-то; вы ничем не отличаетесь от остальных — тех, кто хотел бы, чтобы мы всю жизнь прожили в невежестве — потому, что тогда мы кажемся всем такими смешными и забавными, не так ли? Вы больше не нужны мне, Фрэнк.
Моя комната битком забита книгами. И я знаю, во что одеться, какое купить вино, что смотреть в театре, какие читать книги и газеты. Я вполне могу без вас обойтись.
ФРЭНК. И больше вам ничего не надо? Неужели только ради этой малости вы проделали такой длинный путь?
РИТА. Вам это представляется малостью? Ну да, для вас это действительно малость — потому, что вы все принимаете как должное и, упустив все шансы, которые дала вам жизнь, научились лишь надо всем издеваться и всё презирать.
ФРЭНК. А вы, Рита, стало быть, наконец-то поняли, что такое культура? И наверное, полагаете что те песни, что вы поёте сейчас, лучше прежних? Ошибаетесь — это всего лишь другие песни, вот и всё — однако в вашем исполнении они звучат слишком шумно, и слишком назойливо — а за этим пустота, и чужая мелодия… Ах, Рита, Рита…
РИТА. Вы сказали: Рита?
Да кроме вас никто больше не называет меня Ритой. Я давно отказалась от этой мерзкой претенциозной клички — как только поняла, как она звучит на самом деле. Вы, идиот… Никто больше не называет меня Ритой.
ФРЭНК. И кто же вы теперь будете? Может быть, Вирджиния?
Или Шарлотта? Джейн? Эмилия?
Картина шестая
ФРЭНК. Да… Кажется, она там работает… Рита Уайт… Нет, нет… А, ну извините… Как вы сказали? Ах, Сьюзен Уайт? Больше не работает? Большое спасибо… Спасибо…