Клем в недоумении посмотрел на него:
– Я отвез ее домой, как вы и сказали. Даже ввел в дом. Поздоровался с Анитой. Проверил, закрыты ли все окна, велел Мэри Лу запереть дверь на два замка и щеколду после моего ухода.
Хэнк изучающе посмотрел на своего заместителя:
– Говоришь, зашел в дом и поздоровался с Анитой?
– Мне казалось, что это следовало сделать, – ответил Клем.
– А что еще ты сделал?
– Ничего. Потом ушел. Я был на машине, поэтому проехался вокруг дома и отправился на пляж.
– Это самое отвратительное алиби из тех, которые я когда-либо слышал, – закричал Хэнк, – тебе придется сочинить что-либо поумнее.
– Алиби? – переспросил ошарашенный Клем.
– В этом доме убиты две женщины, черт побери. И если ты не придумаешь ничего лучше, чем «проехался вокруг», то окажешься за решеткой, сынок.
Под яростным натиском Хэнка Клем сник. Он был готов расплакаться:
– Господи, Хэнк, неужели вы думаете, что я способен на такое?
– Почему бы мне так не думать? Что исключает тебя из числа подозреваемых? Где ты был, когда убили Моррисей и на пляже напали на Мэлани? А когда вломились в кабинет Лоры Кинсайд и Прю Китон пришла вечером в «Парадиз»? «Проехался вокруг»– да? Когда Аниту Грант и ее дочь изнасиловали до смерти в этом доме меньше чем полчаса назад? Каждый раз «на пляже воздухом дышал»?
– Боже, Хэнк…
– Отвечай!
Клем проглотил комок в горле. Дрожащим голосом он произнес:
– А где вы сами были, Хэнк, в тех же случаях?
– Обо мне не беспокойся…
Тут вмешался Док Дженкинс:
– Умерь пыл, Хэнк. Ты не сможешь все равно запрятать за решетку всех мужчин Галэна. Только я и Траск в последнем случае чисты как первый снег. Мы можем подтвердить алиби друг друга. Мы оба находились в кабинете у меня. А до этого вместе с тобой в больнице. Но после того как ты оттуда уехал, у тебя доставало времени добраться до дома Грантов. Себя ты тоже собираешься схватить?
– Да, да, вы все правы! – прохрипел Хэнк. Он повернулся к Клему:
– Но чтобы больше никаких «дышаний» на патрульной машине! Это собственность округа! А пока мы не покончили с чудовищным скотом, будем дежурить по двадцать четыре часа и ты, и я! Я должен каждую минуту знать, где ты находишься. Понял?
– Я все слышал и понял, – заверил его Клем.
– У меня больше нет никаких сил, – сказал Док Дженкинс. – Если ты распорядишься, чтобы тела доставили в морг больницы, то я завершу осмотр утром.
Док отвел Джулиана в сторону:
– Предлагаю зайти ко мне. Выпьем на сон грядущий. И потом, нам надо закончить прерванный разговор.
Когда они вдвоем устроились в гостиной доктора и Док потянулся к графину, Джулиан заметил:
– Вы не возражаете, если сегодня мы поговорим без выпивки?
– Если вы не хотите присоединиться ко мне, то и не надо. Я никому насильно алкоголь не навязываю, при сегодняшних-то ценах!
– Думаю, нам обоим лучше сейчас сохранить совершенно ясную голову, – с намеком произнес Джулиан.
Когда прозвучала эта фраза, графин с виски уже завис над стаканом доктора, Док опустил его.
– Может, вы и правы, – согласился он. Потом сел напротив Джулиана. – Да, мне понадобится ясная голова, чтобы понять ваши предположения… Я так назвал бы ваши теории, заумные теории… Я люблю это слово – теория. Но употреблять его доводится не часто.
Джулиану было не до словесной эквилибристики:
– Могу я попросить вас выслушать меня внимательно и без предвзятости, а потом обдумать все услышанное?
– Простите великодушно, – сказал Док, – моя слабость – люблю поехидничать. Простой провинциальный докторишка. Сложно бороться со своими мелкими привычками. Сложнее, чем отказаться от наркотиков или выпивки. Хорошо, не буду предвзятым, то есть скептичным. И вот что вам скажу. Вы сумели вычислить две особенности, характерные для всех случаев. Как вы это сделали, я не знаю, но вы попали в десятку, когда сказали о размерах органа и количестве спермы. Так что продолжайте. Повторяю, не буду предвзятым, но и легковерным тоже. Я буду стараться заметить несоответствия в ваших рассуждениях. И предупреждаю, что принимаю роль защитника дьявола.
Джулиан улыбнулся:
– Я сам сегодня уже употребил это выражение, когда встречался с Тимом Галэном. – Джулиан изложил вкратце свою беседу с Тимом и рассказал Доку о лекарстве и о снах Тима, о генетической памяти и ИНКУБЕ.
– ИНКУБ, – повторил Док. – Что же это такое?
– Давайте обратимся опять к вашей Библии.
Док кивнул и достал книгу с полки. Джулиан предложил:
– Начинайте, пожалуйста, с той же строки.
– Книгу Бытия?
– Да. Главу Шестую.
Док нашел это место и начал читать вслух: «Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал…»
– Переходите к четвертому стиху, – попросил Джулиан, и Док продолжил: – «В то время были на Земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им…»
Джулиан прервал его:
– Как вы думаете, что означает «сыны Божии»?
Док пожал плечами и покачал головой.
– Для меня это все как стихи Гусыни. Красивая сказка, где нет веры ни единому слову. Сыны Божии – странно как-то звучит. Я считал, что Иисус был единственным сыном Бога, но это явно к нему не относится. Думаю, что это нечто вроде ангелов.
– Вам не откажешь в логике, – заметил Джулиан, – и теологи расходятся в толковании этих слов. Но существует одна точка зрения, более странная, чем сам этот отрывок. Подождите, я лучше посмотрю свои записи…
Из внутреннего кармана он достал записную книжку с цитатами, которые продиктовал по телефону Стефаньски.
– Да, вот, слушайте. По поводу строк из Библии, которые вы только что прочитали. Папа римский Бенедикт XIV сказал следующее: «В этом отрывке упоминаются существа известные как ИНКУБЫ и СУКУБЫ» – конец цитаты. В средневековом фольклоре считалось, что ИНКУБЫ – мужского рода, а СУКУБЫ – женского. Но французский доминиканский монах по имени Шарль Ренэ Биллуарт написал: «Один и тот же злой дух может служить СУКУБОМ для мужчин и ИНКУБОМ для женщин». Монах этот жил с 1685 года по 1757 годы и…
– Замечательно, – прервал его Док не без сарказма. – Лично для меня это не более чем стихи Гусыни. Почему я должен вникать в то, что написал какой-то суеверный священник несколько столетий назад? А вам какое до этого дело? Не слишком ли вы, ученый, перебарщиваете, считая своим коллегой того монаха?
– Видите ли, – спокойно продолжал Джулиан, – именно как ученый, я очень внимательно отношусь к каким-то понятиям, которые часто повторяются в высказываниях различных людей, причем из разного времени. Я стараюсь не обращать внимания на игру слов, эмоциональные термины типа «злые духи». Все это просто устаревшие определения явлений и форм жизни, которые не объяснены наукой. Пока еще не
