Он взмахнул рукой, ослепительно улыбаясь, чтобы не обидеть ее. Когда это не сработало, юноша встал, завернувшись в шкуру, и проводил ее до двери. Это вызвало бурю смеха. Но многие вещи, которые он делал, заставляли ее смеяться.
Быстро одевшись, Сёкан вышел в холл. Кинта-ла стояла, прислонившись к стене.
— Кета, — сказала она, подпрыгивая и размахивая руками. Девушка шла позади него, наступая Секану на пятки и заставляя ускорить шаг. Однако, несмотря на скорость, с которой Кинта-ла передвигалась, было незаметно, что она торопиться. Девушка улыбнулась Секану, когда он взглянул на нее. Казалось, она идет так быстро, потому что это доставляет ей радость и удовольствие, а не потому, что ей нужно куда-то успеть.
Они вышли из помещения через дверь из очень крепкого дерева, пересекли каменный дворик и приблизились к узкой лестнице. В тени между зданием и высокой стеной воздух был ледяной, а каменные ступени кое-где даже покрылись инеем.
Когда поднялись наверх, перед ними раскинулось бесчисленное количество двориков и террас. Вдруг раздались крики, и через секунду со всех сторон выбежали дети. Круглолицые, с ослепительными белозубыми улыбками они были абсолютной противоположностью тем детям, которых Сёкан привык видеть в Империи. Малыши кружились вокруг незнакомца. Их маленький предводитель гарцевал возле Кинты-ла, хватая ее за руки и одежду, смеясь и тараторя, время от времени издавая крики радости.
Кинта-ла и Сёкан прошли по каменной террасе, направляясь к лестнице с широкими ступенями. Чем ближе они подходили к лестнице, тем тише становились дети, пока совсем не замолчали. Через некоторое время малыши отстали, так что к лестнице взрослые подошли в одиночестве. Кинта-ла тоже остановилась. Лицо ее стало непривычно серьезным.
Сёкан обернулся. Дети наблюдали за ним. Он не мог разгадать выражение их глаз, но улыбки исчезли. Кинта-ла кивнула, то есть сделала странный горский жест — уронила голову вперед, потом резко отдернула ее назад. Указав на ступеньки, она попыталась ободряюще улыбнуться, но это было все что угодно, только не ободрение.
«У меня нет меча, — подумал Сёкан. Он оставил его в комнате, доверяя людям, спасшим его, ибо они не носили оружия в своей деревни. — Беспочвенные опасения, — сказал он себе, — трусливые мысли. Здешние не представляют угрозы». Юноша поклонился и повернулся к лестнице под пристальными взглядами странных спутников.
Хотя Сёкан не знал, что ожидает его наверху, то, что он увидел, превзошло все ожидания. Круглая терраса, огороженная каменными стенами по пояс. В центре карликовое дерево, протягивающее свои ветви от белой горы к широкой долине.
Картина была такой потрясающей, что Сёкан сначала не заметил маленькую фигурку, сидящую на каменной скамье и созерцающую долину. Женщина в длинных одеждах темного цвета, подпоясанных пурпурным кушаком. Она повернулась к посетителю. Сёкан стоял, глядя на нее и не зная, что делать. Женщина жестом пригласила его присоединиться к ней.
— Вы, — произнесла она тонким, но поразительно громким голосом, — господин Сёнто?
Сёкан едва скрыл удивление, потому что она была первым жителем гор, кто говорил на его языке, причем почти без акцента.
— Да, — поклонился он.
Женщина жестом пригласила его сесть. Сёкан сел на другой конец скамьи. Под плащом вырисовывались очертания колен женщины, больше похожих на колени молодой девушки, чем старухи.
— Я думала, вы старше, — сказала она.
— Я господин Сёнто Сёкан. Возможно, вы путаете меня с моим отцом, господином Сёнто Мотору?
— Вы сын? — спросила женщина. — Я думала, вы моложе. Господин улыбнулся.
— Простите, мне не сообщили ваше имя или титул. Я не знаю, как к вам обращаться.
— Алинка-са, — ответила она. — Я, — пауза, — не знаю вашего слова… старее всех.
— Старейшина, — подсказал Сёкан. Женщина кивнула, опять особый кивок горцев.
— Старейшина. Возможно, я старейшина. Голос моих людей.
— Вы очень хорошо говорите на моем языке. Она без объяснений пожала плечами.
— Могу я спросить, что привело вас в горы до таяния снегов?
— Мы пытались пройти в Шибу, провинцию на западной стороне гор.
Алинка-са не смогла скрыть досады, вызванной ответом. Несколько секунд она молчала, потом Сёкан продолжил:
— Некоторые события в Империи заставили нас пересечь горы так рано. Там начинается или уже началась война. По ту сторону гор.
Он кивнул на запад.
Последовало молчание, пока женщина обдумывала ответ. В Алинке-са не было такой легкости и жизнерадостности, как в ее сородичах. Казалось, она вообще лишена юмора и радости.
— Почему Император позволил армии Алатана, кочевникам пустыни, продвинуться на юг, к каналу?
— Это долгая история, Алинка-са. Она резко взглянула на него:
— Возможно, есть вещи, которые не понимают даже люди Ва. Имя Сёнто древнее и прославленное, но мои люди спасли вас и ваших людей — ваш долг велик, Сёкан-ли. Как вы оплатите его — еще не решено. Какую роль вы играете в событиях мира, повлияет на это решение.
— Вы не позволите нам продолжить путь через горы? Секану не удалось скрыть своего потрясения.
— Что будет с вами, Сёкан-ли, еще не решено. Мир вне нашей долины огромен. Одни играют более важные роли, чем другие. Может быть, вам лучше пройти через горы вдали от битвы. А возможно, лучше остаться с нами, избавив тем самым Дом Сёнто на какое-то время от проблем. Это не так легко решить.
— Значит, вы — ясновидящая?
Это объясняло, почему Кинта-ла и дети боялись ее.
— Я не понимаю, — резко ответила Алинка-са.
— Ситуацию в Империи, Алинка-са, трудно объяснить, и все, что я могу рассказать, всего лишь мои предположения. — Он глубоко вздохнул. — Это началось прошлым летом, когда моего отца назначили императорским правителем провинции Сэй…
Ничего не оставалось, как начать рассказ, что Сёкан и сделал. Сначала медленно, потом слова сами стали слетать с губ. Он рассказал ей о заговоре Императора и о том, что это значило, по его мнению, о найденных Танаки монетах, о своем собственном пребывании в Сэй. Солнце проделало большой путь на небе, когда Сёкан закончил. В течение всего рассказа Алинка-са не задала ни одного вопроса. Время от времени она поднимала голову или кивала по-горски, но ни разу не прервала историю.
Даже когда он наконец остановился, старая женщина не заговорила. Она оглядела зеленую долину.
— Дерево с листьями-веерами, как оно называется? — неожиданно спросила она.
— Гинкго?
Алинка-са кивнула.
— Я имею в виду, как оно называется на моем языке. Это дерево не растет в горах. Среди моих людей о нем ходят легенды. Они верят, что дамы Ва просто срывают лист с дерева, когда им нужен веер. Хотя я часто говорила моим людям правду об этом, после нескольких споров они решили, что я недостаточно сведуща в таких делах. — Она слегка улыбнулась. — Моя мать, как и вы, потерялась в горах и была спасена людьми из этой деревни. Когда мой отец умер, мама вернулась в Итсу, и некоторое время мы жили в Ва, пока не вернулись сюда.
Алинка-са взглянула на Сёкана, ловя его взгляд.
— Поэтому я знаю ваш язык и кое-что о вашей жизни, странной для нас. Некоторые детали твоего рассказа известны мне, хотя и нового много. Огромная трагедия грозит Ва, это печалит меня.
Алинка-са снова отвела глаза.
— Расскажите мне о монахе, который спас вашего отца, — сказала она, не глядя на Сёкана.
Господин немного поколебался, потом заговорил:
— Люди, которые привели нас сюда, часто называли его имя — Суйюн. Почему?
С трудом сдерживая раздражение, Алинка-са ответила:
— Су-юнг, слово из нашего языка: означает «несущий», тот, кто несет. Для уха чужака оно не
