— Я слышал о ваших недавних подвигах, господин Комавара. Смелые атаки на продовольственный обоз. — Он сделал полупоклон. — Ваш авторитет возрос. Для меня честь присоединиться к вам. — Йода поклонился и Ходзё. — Силы варваров разделились, как мне доложили, — продолжил он, — и часть преследует вас по пятам?
Сёнто кивнул на Ходзё.
Генерал поклонился.
— Армия в двадцать пять тысяч человек совсем недалеко и с каждым днем все ближе — огромное количество беженцев задерживает нас. — Ходзё почесал седую бороду, оглядывая ущелье. — Это доставляет некоторое беспокойство.
Батто Йода кивнул:
— Я тоже обдумывал эту ситуацию. Я позволил себе не пропускать лодки на юг шесть дней назад. Речные сампаны скопились в ущелье, но зато теперь канал на юг свободен на много ри вперед. Господин Сёнто в своем письме предложил поступить подобным образом. Данные меры должны увеличить, генерал Ходзё, вашу скорость и в то же время помешать погоне. — Он поднял бокал. — Отличное вино. Из Сэй?
Симеко три ночи спала на палубе, чтобы быть подальше от бесконечного кашля и зловония чумных. Хотя до этого она часто ухаживала за больными, но была еще слишком молода, чтобы помнить предыдущую вспышку чумы. Эпидемия ужасала, и бывшая монахиня использовала любой момент, чтобы побыть на свежем воздухе.
Неподалеку, гонимая ветрами, параллельным курсом шла маленькая лодка. На палубе стоял брат Суйюн. Расстояние было небольшим, и они с Симеко пытались переговариваться, но не слышали друг друга из-за ветра. Для Симеко такое расстояние казалось огромным — таким же, как между ее настоящим и днями, когда она была ботаистской монахиней.
Она посмотрела на юг. Теперь Симеко — обычная целительница. Она ведет простую жизнь, как и надеялась, но беспокойство, охватившее девушку на службе госпоже Нисиме, не оставляло ее.
Чумной корабль недавно прошел мимо «Влюбленных». Трудно было смотреть на фигуры — Симеко боялась, что кто-то может увидеть ее за этим непристойным занятием. Но, несмотря на это, Симеко все же несколько раз взглянула на статуи. Мысли о госпоже Нисиме и брате Суйюне никогда не оставят ее в покое.
Ветер качал ветви сосен, закрывая Рохку Тадамори обзор. На молодом офицере гвардии были доспехи с голубой шнуровкой, но в основном в его одежде преобладали коричневый и зеленый цвета, обязательные в обмундировании охотника. Подобный наряд отлично скрывал его в лесу. После недавнего дождя и сильного восточного ветра от земли шел холод, и Тадамори чувствовал, что замерзает.
Малая армия, как ее окрестили, передвигалась с впечатляющей скоростью. Даже те, кто родился в пустыне, смогли управляться с плотами. Грубые паруса, сделанные пиратами из коры бамбука, оказались удивительно эффективными при таком слабом ветре. Всадники все еще ехали вдоль берега, они вели лошадок варваров, очень выносливых на дальних расстояниях. Приходилось постоянно взбираться на холмы.
Тадамори не сомневался, что малая армия преследовала флотилию господина Сёнто. Одинокие беженцы попадали в руки варваров, и гвардеец Сёнто не хотел и думать, что могло с ними случиться — особенно с женщинами.
Охотник, помощник Тадамори, прикоснулся к его руке и кивнул в направлении проходящей армии. Над одним из сотен плотов развевался флаг: темно-красный с золотом. Тадамори с помощником спрятались на вершине холма, позволяющего оглядеть канал с запада. Они были в половине ри от берега — достаточно близко, чтобы оценить армию, но не разглядеть, кто ее возглавляет.
Обоих мучил один вопрос: сам ли хан ведет отряд? Если великий предводитель сам командует армией, то господину Сёнто следует продумать сражение. Похоже, единственной силой, способной удержать вместе разные племена, был хан. Варвар-слуга брата Суйюна уверял, что без хана вражда между племенами моментально приведет к распаду огромного войска, если не к беспощадной войне.
Рохку приподнялся и отодвинул ветку, закрывающую обзор. Трудно сказать. С уверенностью можно утверждать, что это флаг хана, но ведь флаг Империи тоже развевается по всей территории Ва, над башнями и дворцами правителей. Знамя предводителя варваров, но самого хана там может и не быть. Люди Ва могут погубить свою армию в сражении, и если они обнаружат, что хана там нет, это станет непростительной глупостью. Действительно, глупо.
Прошло семь лет с тех пор, как Верховный настоятель впервые посетил землю Ва. Обычно его прибытие отмечалось праздником. Пилигримы проходили через всю Империю, только чтобы преклонить колени перед тем местом, где он жил. В этот раз настоятель приехал тихо, почти тайно. Его корабль вошел в Янкуру никем не замеченный, глава ботаистского Братства пересек границу на маленькой лодчонке, которая легко доставила его к Нефритовому храму.
Выглядывая в просвет между занавесями, Верховный настоятель наблюдал за жизнью Плавучего Города. Каналы, реки, пристани кишели людьми, ибо Янкура считался центром кораблестроения и торговли Империи Ва и никогда не отдыхал. «Так беспокойно, — думал монах, — как они могут так жить? Больше: как брат Хутто живет среди этой суеты, которая, вне всяких сомнений, не способствует размышлениям над мудростью Ботахары?»
Слова Ботахары недавно стали известны Верховному настоятелю. Его истинные слова. Цветение Удумбары, потерянные свитки — эти мысли не оставляли монаха даже во сне. А теперь еще новости о нашествии варваров. Он вернулся в Ва сразу же после известия.
Если начнется война с народом, который даже не слышал слов Просветленного владыки, династия может пасть. Гражданская война почти началась, Дом Сёнто, похоже, постигнет участь, которая разрушила все другие Дома, — угасание.
Самые разнообразные маленькие речные лодки стояли у причала, забитые грузом из огромного каменного склада. Между ними мчался одетый в лохмотья ребенок. За ним гнался моряк. Перепрыгивая с лодки на лодку, ребенок хватался за перила. Мальчишка спрыгнул на палубу, вскарабкался по сваленным в груду ящикам, юркнул в открытый люк и увернулся от здорового мужчины. Что-то пряча в подоле рубахи, он снова совершил невероятный прыжок на причал, где мог бы затеряться в толпе и суматохе.
Верховный настоятель словно зачарованный наблюдал за происходящим. Вдруг из-за груды мешков появился моряк, ребенок рванул вперед, но кто-то схватил его за волосы. Завязалась дикая драка, пока один здоровяк не ударил мальчишку с такой силой, что тот упал на колени. После пинков и ударов ребенок словно груда тряпья остался лежать на камнях.
Потом эта картина осталась позади, а Верховный Мастер откинулся на подушки, вспоминая триумфальное выражение лица мужчины, когда тот избил до полусмерти ребенка.
«И я пришел сюда, — думал старый монах, — в эту жестокую, дикую землю».
Озеро Семи Мастеров недостаточно большое, чтобы поднимать волны, вызываемые штормовыми ветрами, однако не такое спокойное, как канал. Госпожа Нисиме приходилось держаться за поручни. За бортом быстро проплывал храм Братьев Тропы Восьми Ягнят. Нисима видела скалу, на которой были высечены мужчина и женщина, занимающиеся любовью.
Она сошла с портика и опустилась на ковер. Спустя мгновение легла, положив голову на руку. Когда Нисима закрыла глаза, видение вернулось. Корабль укачивал ее, как ребенка, хотя боль была далеко не детской.
48
Яку Тадамото ехал вдоль земляных насыпей в сопровождении офицеров и инженеров. Внезапно он остановился, обвел глазами линию недавно построенных оборонительных сооружений, проходящих между двумя холмами по обе стороны Большого канала. Земляные валы поднимались вокруг каждого холма, поражая своей симметричностью.
После долгий размышлений выбрали позицию в дне езды на север и запад от столицы Империи. Тадамото окинул взглядом равнину, раскинувшуюся на несколько ри на север от холмов. По-видимому, именно там произойдет сражение.
Несмотря на все дебаты, Тадамото не был до конца уверен, что это лучшее место. Император настаивал, чтобы Сёнто не допустили до столицы, где население может поддержать его. Правда и в том, что столица — неудобное место для обороны, это огромный город без стен и башен, украшенный лишь воротами
