166.
День настал заветный и предстал Атлан пред мудрецом арийским на горе Арат. На поясе сверкали две змейки, которые сплелись в одну, и нынче, в любые места самые отдалённые, куда только пожелает, готовы были перенести своего хозяина.
Камень был благосклонен к юноше.
– Здрав будь, – начал разговор Ар. Ведаешь ли по что я потревожил твой покой и оторвал тебя от дел важных в Белозёрье?
– Многое могу осознать я учитель, но чувства странные гнетут меня порой. Жизненной силы имею в избытке, поделиться ею с людьми могу, дабы излечить кого, али на путь истный направить, но не ведомо мне, как Свет Первородный устроен. В чём загадка?
– Мне кажется так, – отвечал старый мудрец, – что в глубине души знаешь ты ответы на все вопросы. Свет он един, но проходя сквозь преграды по небу светлому и тёмному, меняет свои свойства. Прежде, те, что до нас жили в лета древние, умели намного больше, чем теперече люд простой. Передавали знание то, бережно храня, от чела к челу, от родника к роднику, от крестца к крестцу и от живота к животу[47]. После, раздоры и бедствия начались. И коли не в диковинку стало людям сие дарование, то потеряло вес знание. И дабы сохранить его, упрятали за семью печатями оное.
Те, что кривдой живут, в тёмное начало переходят, когда тело бренное умирает. Держись от него подальше. Дух там томится, страдает от боли и не получает Света. Там пусто и не видать ничего. Но не вечно томление, отпускает темнота страдальцев через время малое, но тянется для них оно целую вечность.
Когда исполняется предназначение, очищается дух от тьмы да возвращается на Мирград-Землю.
– Учитель, а что такое предназначение?
– Каждому на роду написано какой путь избрать – какой легче, какой проще. Но люди сами выбирают по какой дорожке идти. Порой, ухабистой бредут за место проторенной, ибо узреть её не в силах дух замутненный, словно слепой идёт-спотыкается.
Придёт время, и станешь ты купаться в лучах славы. Будь сдержан, учтив и внимателен ко всякому живому существу, к любой твари. Ничто не приходит в нашу жизнь случайно.
Продолжу сказ свой о Свете Первородном, что проходя сквозь Землюшки большие и малые, преображается в тёмное начало. Но не несёт вреда оно, лишь противодействует свету, дабы сохранить равновесие. Однажды соединив две силы в себе, сможешь ты открыть врата в новую жизнь.
Мне известна эта силище. Тяжело устоять впервые, удержать в себе оба вихря. Но сделав однажды, повторить снова и снова сможешь. А затем тело твоё неуязвимым станет от любых напастей. Но не останавливайся на достигнутом, иди дальше. Так же, как укрепили тела многих мудрецов, обе силы укрепляют дух. Ежели прекратишь развитие, в жизни новой придётся начинать всё сызнова.
Вижу, многое тебе невдомёк, но не печалься – ступай, побудь в тишине. Подле терема растут дерева стройные, дубравы дремучие. Успокой ум, дай свету проникнуть в твоё естество. Не ешь ничего и не пей три дня и три ночи. Когда вернусь я за тобой, то дам тебе часть своей силы – поможет она в дальнейшем не свернуть с пути верного.
167.
Просидел так Атлан три дня и три ночи – не ел и не пил, как велел Ар. Вот вернулся старец на третий день, поутру, и смотрел за молодцем до исхода дня. А когда пришло время, открыл его очи, но не увидал того что хотел древний ариец во взоре и велел сидеть ещё столько же. Так повторялось несколько раз, пока юноша окончательно не потерял счёт времени.
Ноги его были скрещены и подобраны да болью поначалу пытали, пронизывая всё тело. Но боль ушла, а пришло спокойствие и уверенность. Да мысли, что вереницей длинной кружились в голове, ушли. Трудно описать чувства, кои испытывал Атлан, но вот, наконец, в один прекрасный день, поутру, пожаловал Ар, и улыбка озарила его лик. Пробудил он от сна долгого князя арийского названного и беседу длинную вели двое, пока не стемнело. Затем юноша медленно разогнул колени и лишь тогда обратил внимание, что одёжи на нём все растрепались и обветшали. Удивился тогда тому и стал вопрошать у учителя, как долго он провёл время подле ручья в тиши.
– Был ты три срока малых в одиночестве и успокоил ум свой, раскрыв сознание.
– Но позволь учитель, ты ведь приходил множество раз и пробуждал меня.
– Должён признать, не приходил я, – ответил Ар. – Была то игра твоего воображения. Приведёт дорога не туда, коли последуешь за ним. Но тебе нечего страшиться – всё позади. И сам, коли надобно, тишину почувствуешь в любой момент времени, поскольку нет его – оно лишь в нашем воображении.
Последовали оба на гору Арат, и тут почувствовал Атлан сильный голод, но нельзя было утолять его быстро. Велел мудрец Симеру и Елирею собрать трав целебных, что росли вдоль склона горы, и время длинное Атлан пил лишь отвары из тех трав да тело своё омывал исхудавшее.
Наступил день, и наконец дозволил ариец употребить немного снеди. Так, постепенно, пришёл в себя, проводя время в отдыхе и заново открывая мир, князь будущий Белозёрья.
168.
Летело время стрелой, словно было то не время, и оправился и вновь силой налился Атлан вскоре. Различал суть вещей лишь от взора одного.
Был однако не уверен до конца в своей силе.
Ар призвал его как-то да сказал такие слова:
– Настало время, мой послушник юный, тебе князем уж становиться. Отдам я часть своей силы твоему бесплотному телу, дабы то безболезненно воссоединилось с плотским. Созывать народ будем вскоре белозёрский да всех, кто желает узреть действо, али избрать правителя безраздельного. Любой сможет померятся силушкой с тобой, даже чужеземец. Иные искать будут славы и власти, другие же богатства и достатка. Ведаю, что тебе не нужны эти почести. Посему одолеешь всех противников в любом поединке пустотой великой.
Прислонил тут своё чело Ар к челу отрока да прошептал на древнеарийском наречии несколько слов. Налился силой лик юноши, и его суть приняла дар мудреца, приумножай мощь свою во сто крат.
И понял тогда Атлан порядок мироздания светлого неба и тёмного и их совокупности. Принял в миг единый все поконы, что сокрыты были до сих пор от глаза человечьего.
Обогнув восемь кругов, вернулась вновь сила к арийцу, но в глубине души Атлана посеяв зерно доброты, света и радости, что взойти стройными побегами намеревалось в скором будущем.
Отдалившись от ложе, Атлан в пояс поклонился старцу и удалился на воздух свежий, где качались на ветру дерева и ветер пел им колыбельную, словно детям малым. Предстало всё вдруг в свете ином пред взором юным. Был свет, что излучали все предметы, красоты неописуемой. Блестели глаза Атлана ясностью
