Я была потрясена! Учитывая уплаченные за меня штрафы, я не ожидала получить вообще никаких денег.
– Большое спасибо! – сказала я с благодарностью. – А почему нас только через два дня домой отправят?
– Потому что рейсов на Хабаровск нет до послезавтра, – ответил он.
Ну что ж, логично.
– Понятно. Спасибо за все и извините, что я так сглупила.
– Ладно, бывает. Пока, Катя, – попрощался Ким.
– До свидания, – произнесла я и вышла.
Нас поместили в камеру (Боже, опять? Когда же это кончится?!). К тому моменту в ней уже находились две женщины, а помещение было раза в четыре меньше, чем предыдущее наше пристанище.
Выданные одеяла воняли за километр, как из солдатской казармы. Не скажу, чтобы я была близко знакома с солдатской казармой, но ассоциации почему-то были именно такие.
Стены камеры были очень грязными и сплошь испещренными надписями на разных языках. Казалось, что они тоже воняли.
Вонь была везде! Казалось, она лезла под одежду, проникала в легкие и пропитывала собой все тело. Насквозь.
– Господи, лучше бы нас в Ченджу эти два дня додержали, – застонала Ира.
М-да, впечатление она производила действительно угнетающее.
– Да вы устраивайтесь, не стойте. Вы откуда? – подала голос одна из женщин. На вид ей было около сорока.
– Из Хабаровска и из Новосибирска. А вы? – спросила Настя.
– Узбекистан. Пять лет нелегалкой тут прожила, – с тоской ответила она.
Она очень хорошо говорила по-русски, абсолютно без какого-либо акцента.
– И как вам удалось так долго здесь продержаться? – очумело осведомилась я.
Поймите мое удивление: я-то здесь находилась вполне легально, и то двух месяцев не смогла продержаться.
– А у нас там проверки редко были. В моей деревне иностранцев толком и не было, а я на кухне в ресторане работала, и никому особенно не мешала. Просто месяц назад пьяная разбушевалась, вот меня и арестовали. А когда документы проверили – отправили в эмигрэшку, – пояснила она.
– Поня-ятно, – задумчиво протянула я. Оказывается, и в сорок лет мозгов бывает слишком мало. Это ж надо додуматься, чтобы, будучи нелегалкой, «бушевать по пьянке» в чужой стране! М-да, наш народ везде найдет, как отличиться. Что русские, что узбеки, – разницы нет. Все мы вышли из СССР, и менталитет у нас у всех схожий.
– У меня там квартирка была. Съемная. Хорошая такая, – продолжила свой рассказ «дебоширка». – Я и мебель в нее купила. Теперь все корейцам достанется… Б…ь! – смачно припечатала она.
– А я – из Монголии, – подала голос вторая женщина. Эта помоложе будет, – на вид лет тридцати пяти, не больше. – Я на фабрике здесь работала. Виза кончилась, а тут проверка.
В ее речи хоть и чувствовался легкий акцент, но все равно ее русский был почти идеален. Господи, откуда только она его знает!?
Мы расселись по углам и стали болтать о том – о сем.
– И как на фабрике вам работалось? – продолжила расспрашивать я монголку.
– Тяжело, – вздохнула она. – Не женский это труд. Я на мебельной работала. Все время пылью древесной дышишь. Кашель появляется, поясница отваливается. А вы-то сюда как попали? – заинтересовано уточнила она.
– А мы хостесс работали. Проверка была, а мы в отелях кто с кем, – отчиталась за всех Ира.
Женщины оказались разговорчивыми, и вечер пролетел незаметно.
В отличие от предыдущего места заточения, кормить нас здесь никто не собирался, – в этом здании кормежка в принципе не была предусмотрена. Ни для кого. Поэтому нам пришлось договариваться с охранниками и через них заказывать еду в соседнем кафе. Так что хорошо, что у всех у нас были с собой деньги. Страшно представить, что было бы, если бы оных у нас не оказалось.
Оставшиеся до перелета домой часы текли раздражающе медленно. Вот хуже всего это: ждать и догонять.
Но рано или поздно все кончается. Наступил день отлета.
Едва войдя в аэропорт, мы обратились к нашим соглядатаям чуть ли не хором:
– Нам нужно деньги поменять: воны на доллары.
Ни в одном обменнике Хабаровска корейскую валюту не принимают и, соответственно, наша просьба была вполне объяснима.
– Нельзя, – вяло отмахнулся кореец.
– Как… нельзя? – растеряно пробормотали мы.
– В России поменяете, – достаточно раздраженно буркнул второй сопровождающий нас полицейский.
– Нет, в России не принимают! Нам здесь нужно поменять, – настаивали мы.
– А мне – все равно! Нельзя! – твердо стоял он на своем.
Ну, все! Их упрямство меня достало, и я бухнула чемоданом об пол:
– Мы никуда не пойдем, пока не поменяем. Хоть волоком нас отсюда тащите!
Вообще-то я редко выхожу из себя, но после всего того, что мы пережили за последнее время, еще и перспектива вместо денег привезти домой никому не нужные «фантики»?! Это уже слишком! Так что сами понимаете, – настроена я была крайне решительно.
Девчонки дружно меня поддержали и так же демонстративно побросали сумки на пол. Охранники грозно на нас посмотрели, но, увидев, что настроены мы решительно, все-таки согласились.
Мы радостно, чуть не вприпрыжку, понеслись за ними, но, подходя к окошку «Обмен валют», затормозили:
– Эй, народ, а как мы бабки поменяем, если нам паспорта еще не отдали? – попыталась уточнить я.
Мы решили еще раз обратиться к охранникам:
– Дайте нам паспорта. Пожа-а-алуйста! На время, только деньги поменять.
– Паспорта вам отдадут в России ваши милиционеры. Давайте деньги сюда, я поменяю, – протянул руку один из них.
Мы быстренько посовещались, но делать-то – нечего. Так что отдали ему всё, запомнив, кто – сколько и стали ждать. Через несколько минут нам принесли доллары и повели на самолет. Как раз только что объявили посадку на Хабаровский рейс.
Ира и Настя улетали в Новосибирск в тот же день, но их вылет был чуть позже нашего. Прощаясь, мы обменялись адресами и телефонами, поплакали на дорожку и пообещали друг другу не теряться из виду. За эти две недели мы все стали очень близки друг другу.
Посовещавшись с русскими стюардессами через переводчика, охранники передали им наши паспорта и отчалили восвояси.
Наконец, мы оказались в самолете, таком родном и до боли «российском».
– Господи, аж не верится, что домой летим! – воскликнула Лерка с радостью.
– И правда, скорее бы уж домой попасть, – согласилась я. Мне не терпелось увидеть маму и брата. За эти два месяца я соскучилась по ним смертельно.
Глава 4
Через два с половиной часа мы увидели огни Хабаровска. Почему-то именно в этот момент мне вдруг резко захотелось обратно, в Корею. Я захотела вернуться к Джейсону, к друзьям, к Светке, в клуб…
– Блин, вроде еще два часа назад так домой хотелось! А сейчас как глянула на родные болотца, так сразу назад потянуло, – задумчиво пробормотала Яна.
«Мысли она читает, что ли?» – удивилась я.
Думаю, все мы привязались к Корее. Но если уж говорить совсем откровенно, то не совсем к Корее, а к той беззаботной жизни, которая была у нас там.
