когда можно будет неслышно скользнуть к караулке, приникнуть к щели, выждать, пока стражник отвернется, молниеносно просунуть руку в щель, заменить ключ и бежать подальше с драгоценной добычей. Хоть бы стражник оказался нерадивым, хоть бы не пришлось придумывать, как его отвлечь, хоть бы он не страдал простудой и не вздумал захлопнуть вечно полуоткрытое окошко!
Югите посчастливилось. Окошко осталось полуоткрытым. Вряд ли его закрывали хоть когда- нибудь: в караулке обычно бывало помногу стражников, и дух там стоял тяжелый. Даже очень простуженный стражник предпочел бы страдать от сквознячка, нежели от удушья. Начальник стражи отправился в свой обычный обход без опозданий. Никто не завернул в караулку, чтобы поболтать с дежурным стражником. Когда Югита осторожно заглянул в караулку, картина его взору представилась отрадная: дежурный стражник спал с открытыми глазами, время от времени тихонько всхрапывая. У не в меру ретивых начальников подчиненные быстро осваивают сложное искусство незаметно отлынивать. Югита сорвал ключ со стены, навесил взамен свой, подменный, и замер, прислушиваясь: не проснулся ли стражник. Когда до слуха принца донесся очередной тихий храп, Югита кивнул сам себе и поспешно ретировался.
Удача, удача! Если у Югиты и были хоть малейшие сомнения, не напрасно ли он рискует ради совершенно незнакомого человека, то теперь они изгладились полностью. Богам угодно, чтобы он выполнил клятву, данную им памяти покойного господина Отимэ, — иначе разве они ниспослали бы Югите такую невероятную удачу? Богам угодно, чтобы он выполнил свой долг, — и он его выполнит, как и надлежит принцу королевской крови: без колебаний и неукоснительно.
Так, а где же эта камера? Насколько Югита понял и запомнил, вон в том коридоре... Да, точно. Это она самая и есть.
Возле самой двери Югита остановился и помедлил некоторое время. Прислушался. Да нет, ничего не слыхать. С тем же успехом он мог бы попытаться расслышать, что творится на другом конце города. Слишком тяжелая дверь, слишком уж плотно она пригнана. Или дело все-таки в другом? Может, Югита ничего не слышит потому, что слышать-то и нечего? Может, покуда он собирался освободить узника, тот уже покинул камеру, хоть и не во плоти, и сейчас обретается на том свете посреди своих славных предков? Или, не зная о грядущем спасении, пленник попытался сбежать сам — и попытка его увенчалась успехом? А что, если он только собирается сбежать и ждет, покуда какой-нибудь незадачливый охранник сунется в камеру, чтобы огреть его по голове чем-нибудь подходящим? Вот сейчас Югита камеру откроет, вот сейчас полезет туда сдуру... и хорошо еще, если жив останется.
Соображение это, конечно, смысла не лишено... но ведь не назад теперь Югите возвращаться
Югита очень осторожно повернул ключ в замке. Скрежет раздался такой, что у бедного принца едва сердце не разорвалось. Югита замер, ожидая, что стража вот-вот ворвется в коридор... но нет, никто не бежал погромыхивая оружием, никто не орал: «Эй, стой, держи его!» Югита выждал еще немного для верности и вторично повернул ключ. Снова послышался скрежет, но на сей раз у Югиты достало самообладания уразуметь, что этот звук только показался ему громким. На самом деле услышать, как ключ повернулся в замке, и с двух шагов невозможно. Югита глубоко вздохнул, чувствуя, как мало-помалу унимается сердцебиение, и повернул ключ в третий, последний раз.
Замок качнулся на отвисшей дужке и упал в подставленную пригоршню принца.
Медленно, очень медленно Югита приотворил дверь и с опаской заглянул внутрь, памятуя о своих недавних рассуждениях, готовый отпрянуть в любую минуту.
Опасения его оказались напрасными. Хэсситай был явно жив — мертвые без посторонней помощи не передвигаются — и никуда не сбежал. И он не собирался лупить своего освободителя по голове тяжелыми предметами, буде такие найдутся в камере, как решил было Югита, увидев узника возле самой двери. Но нет, на уме у Хэсситая было совсем иное.
— Я готов, — почти беззвучно прошелестел Хэсситай одними губами. — Куда идти?
— Налево, — шепотом выпалил Югита и тут же спохватился. — Но как ты догадался? А если бы это стражник был? Или, к примеру, палач?
— Стражники и палачи так не ходят, — ответил Хэсситай. — Я слышал, как ты шел.
И тут лицо его исказилось так жутко, что Югита едва не вскрикнул. Он инстинктивно подался назад — и только тут сообразил, что испугавшая его гримаса долженствовала изображать улыбку. Хэсситай хотел благодарно и доброжелательно улыбнуться своему освободителю, но рожа получилась престрашненькая. Все-таки избивали Хэсситая совершенно зверски, и лицо его от побоев опухло до такой степени, что нос на нем не столько выделялся, сколько угадывался, и углы рта попросту не могли раздвинуться в улыбке — некуда. Поэтому улыбалась только нижняя губа — таким движением, словно хотела вывернуться наизнанку, — а все остальное лицо как бы приподнялось чуть-чуть вверх и снова наползло на прежнее место. Югита содрогнулся невольно, в душе надеясь, что сумел все же сделать это незаметно — а если и нет, то хотя бы не обидел Хэсситая своим испугом.
— Ты хорошо шел, — одобрительно прошептал Хэсситай и снова улыбнулся. На сей раз у Югиты достало мужества не отводить взгляда.
— Тогда пойдем скорей, — просипел он. — Скоро смена караула. Нам надо поторапливаться.
— Что? Ах, дьявол! — с искренним огорчением вымолвил Хэсситай. — Послушай, здесь где-то мой наставник сидит. Может, успеем и его выпустить?
Югита замотал головой.
— У меня ключ только от твоей камеры. Второй ключ раздобыть я не успею. Да и притом мы ведь не знаем, куда именно твоего наставника упрятали.
Хэсситай резко выдохнул — не то присвистнул, не то прошипел — сквозь стиснутые зубы.
— Так ты... останешься здесь? — ужаснулся Югита. Столько трудов — и все пойдет прахом. Из верности своему наставнику Хэсситай предпочтет разделить его участь — или бежать вдвоем, или обоим оставаться. А сможет ли Югита освободить двоих... ох, едва ли. Он и от одной-то камеры с трудом ключ раздобыл. Чтобы достать сразу два ключа, нужна совершенно немыслимая, баснословная удача. Навряд ли Югита может рассчитывать на подобное везение. Да и есть ли у него время дожидаться, пока ему повезет? Он ведь не знает, как и когда Хасами замыслил разделаться с Хэсситаем? Может, через год, а может, и через час. Бежать надо незамедлительно. Другого случая может и не представиться. И дернула же нелегкая неведомого Югите Хэсситаева наставника угодить в ловушку вместе с учеником!
— Ты хочешь остаться? — рваным от отчаяния шепотом переспросил Югита.
Хэсситай снова шумно выдохнул, коротко и с силой, словно выталкивая из себя нечто ненужное.
— Ну уж нет, — прошептал он. — Может, я и дурак, но ведь не настолько. Если я останусь здесь, оба мы пропадем. А если я буду на свободе, как уж нибудь своему наставнику помочь исхитрюсь. Да и то сказать — ты, парень, вон как для меня расстарался. Ключ добыл, в темницу проник... если я в ответ на все твои труды останусь в камере, это с моей стороны будет черной неблагодарностью.
Югита с облегчением перевел дух.
— Тогда пойдем скорей, — прошептал он.
Хэсситай осторожно выдвинулся из-за двери в коридор. Югита навесил замок на прежнее место и трижды повернул ключ в скважине. Хэсситай, привалившись к стене, наблюдал за ним.
— Слушай, парень, — шепнул Хэсситай почти на ухо принцу, — можно мне о тебя опереться? Ты вроде не из хилых будешь, хоть и молодой... не бойся, не уронишь.
Югита кивнул, немало забавляясь в душе. Это принц может опереться на кого угодно и даже позволения не спрашивать. Но чтобы на принца опирался здоровенный верзила с битой рожей... нет, что ни говори, а спасение узников — дело занятное и чреватое весьма интересными неожиданностями.
— Опирайся как следует, — позволил он, — нам довольно далеко идти.
— Тогда, может, нам лучше в другую сторону? — поинтересовался Хэсситай, налегая на плечо Югиты с неожиданной силой.
— Нет, — тихонько ответил Югита. — В той стороне ходы ведут через караулку либо к покоям Хасами. А я тебя через дворец выведу.
Отлично, — просиял Хэсситай. — Тогда я смогу выйти через дверь, как все добрые люди ходят. Не в том я сейчас виде, чтобы куда-то прокрадываться.
— По-твоему, ты сейчас в таком виде, чтобы по дворцу шастать? — вновь ужаснулся Югита: не
