Дверь им открыл седовласый швейцар, но не в униформе, а в обычном темном костюме, и приветливо поздоровался.
На верхний этаж они поднимались в старинном лифте. Синди, оказавшись в тесной кабинке наедине с Клэем, ощутила тревогу и странное возбуждение. Не прошло и минуты, как двери лифта открылись. Клэй повернул ручку и провел ее в свою квартиру.
Шагнув через порог, Синди оказалась в просторной гостиной, прекрасно спланированной, с отделкой, в которой преобладали насыщенные тона, словно подсказанные самой природой. Везде чистота, но у комнаты был жилой вид: чашка кофе и раскрытая газета остались на столике у окна, на полу под диваном брошены кроссовки.
— Значит, здесь вы и живете. — Синди представила себе, как он бегает по утрам по парку, а потом возвращается домой, к утреннему кофе и газете. Обычный человек. Ничего общего с финансовым богом, каким он представал в своей резиденции в пентхаусе.
— Абсолютно один. Устраивайтесь, прошу вас. — Он подхватил кроссовки и исчез за дверью, по- видимому, спальни.
Синди принялась бесцельно бродить по комнате, уговаривая себя сохранять спокойствие. Подошла к камину, взглянула на огромную ветку папоротника в медном кувшине, подняла глаза к картине на стене. Стилизованный городской пейзаж на фоне оранжевого заката, высвечивающего очертания Бруклинского моста. Отличная картина. В ней чувствуется вкус, как и во всем остальном — в мебели, отделке. Должно быть, у него отличный декоратор. И все же она ожидала увидеть более шикарное жилище.
— Выпьете перед ужином? — Клэй снял пиджак и галстук и теперь закатывал рукава рубашки. — Что предпочитаете?
— На усмотрение шеф-повара, — отозвалась Синди, предполагая получить привычный в его кругах «мартини».
Но и здесь ее ждал сюрприз. Клэй ушел на кухню, и до нее донеслось жужжание миксера. Вернулся он с двумя громадными бокалами.
— Восхитительно, — оценила Синди, наслаждаясь свежестью персикового вкуса. Она откинулась на спинку глубокого кожаного кресла. Клэй сидел на диване напротив, вытянув длинные ноги. Его взгляд не отрывался от нее, и у Синди снова заныло в груди от острого чувства ожидания. Но тревоги на этот раз не было. Скорее сладостно-тихая радость, такая же покойная, как атмосфера в его доме. — У вас очень мило. Удобно. Но не совсем то, что я… — она оборвала себя на полуслове.
— Не совсем то, что вы ожидали увидеть? — подсказал Клэй, насмешливо изогнув губы.
— Ну, я… — она запнулась. — Мне представлялась хотя бы прислуга, подающая напитки и блюда…
— Я бы с ума от такого сошел. Не выношу, когда кто-то постоянно крутится под ногами.
— Потому и не женились? — Черт! Синди готова была откусить себе язык. Не хватало еще совать нос в его личную жизнь.
— О, в принципе я не против, — с ухмылкой сказал он. — Но брак… брак — это значит и дети.
Она резко выпрямилась.
— Вы не любите детей?
— Я имел в виду, что неудача в браке плохо отражается на детях. Заявляю это с точки зрения ребенка, которому пришлось иметь дело с четырьмя отчимами.
— Четырьмя! — Она чуть не поперхнулась.
— По очереди, само собой.
Синди никак не могла переварить эту мысль. Влюбляться и выходить замуж четыре… нет, даже пять раз!
— Ваша мать, видимо, была очень… очень привлекательной женщиной, — неловко произнесла она.
— Мама и сейчас хороша, — рассмеялся он. — Живет в Париже со своим пятым мужем. Пятым — и, наверное, самым лучшим. Не считая моего отца, разумеется.
— О! — Больше ей нечего было сказать.
Клэй поднялся:
— Пойду-ка взгляну, как там дела у шеф-повара.
Сбросив туфли, Синди прошла вслед за ним на кухню — на удивление современную, оборудованную микроволновой печью, посудомоечной машиной и множеством сверкающих чистотой шкафчиков.
— Очень мило, — снова сказала она, следя, как он вынимает из микроволновки бифштексы. — Давно вы здесь живете?
— Больше четверти века. — Клэй уже скреб картофель.
— Вы шутите!
— И не думаю. После развода родителей мы с отцом переехали сюда. — Смазав картофелины маслом, он в нескольких местах проткнул их вилкой. — А когда папа умер… в общем, я решил остаться здесь.
— Вы жили вместе с отцом?
— Он хотел, чтобы я приглядывался к бизнесу. С отчимами мне приходилось общаться только летом, на каникулах.
— Кухня выглядит очень современно. Наверняка вы тут все переоборудовали.
— Пять лет назад я купил этот дом.
Клэй сунул картофель в микроволновку, установил таймер и включил печь. А затем принялся резать спаржу.
— У вас все так ловко получается, — отметила Синди. В отсутствие миссис Стюарт они с детьми обходились пиццей да гамбургерами.
Он рассказал ей, что начал готовить лет с двенадцати, просто потому, что отец этого не умел. А Синди в ответ призналась, что так и не научилась готовить: сначала это делала мама, а потом старшая сестра, Клэр. Она рассказала и о смерти Клэр, и о своем младшем брате, Джерри.
Но ни словом не обмолвилась о детях.
Пока они беседовали, Клэй порезал овощи, приготовил заправку для салата, поджарил бифштексы и потушил спаржу. Ее помощь состояла в том, чтобы накрыть большой обеденный стол в гостиной, разложить приборы, расставить бокалы. Занимаясь столом, она думала о Джейн. Интересно, что бы та сказала о таком свидании? Ни тебе шикарного ресторана, ни шикарных апартаментов. Да и Клэй не пытается приударить за ней. Во всяком случае, до сих пор не пытался.
— Ну, расскажите о себе, — предложил Клэй, когда они устроились за столом.
— Я уже рассказала.
— А вот и нет. Вы рассказали о родителях. О сестре и о том, что она умерла. И о брате, который скоро станет юристом.
— Да рассказывать-то особенно и нечего. Колледж в Нью-Йорке. Фирма «Каррузерс и Кренстон». Вот и все.
— И никаких личных привязанностей? — спросил он, вновь наполняя ее бокал.
— Ничего серьезного. — Она помолчала. — Вообще-то был один человек. Но все уже в прошлом.
— Жалеете?
Синди помотала головой. Он так искренне интересовался ее жизнью, что ей захотелось рассказать о Дэне, о том, как скучают по нем мальчики, о проблемах Джонни с математикой и о его любви к бейсболу. И о том, как Джейми боится воды.
Осторожно, Синди! Ты — сама по себе. Тебе ни к чему близкие отношения еще с одним человеком, потому что их ждет тот же печальный конец, и дети снова будут страдать. Она лихорадочно пыталась найти другой предмет для разговора. Бизнес!
— «Кенкейд Энтерпрайзиз» разрастается. Это заметно даже по последнему кварталу, — с наигранной беспечностью произнесла она.
— Говорят, чем больше, тем лучше.
— Возможно. Но видите ли… некоторые из ваших приобретений — скажем, «Скандинавские морские линии» — прекрасно проявили себя. Сорок процентов прибыли.
— А некоторые — например, «Краски Аллена» — гораздо хуже, верно?
