– Да ничего необычного, – отозвался он. – Ладно, пойду к Элу – пивка выпью.
– Я там утром Шено видел, – сказал я.
Йемон кивнул.
– Я отвез ее домой. Она свой последний дорожный чек оставила.
Я снова покачал головой, силясь придумать что-то веселое и находчивое. Но не успел я толком поразмыслить, как Йемон уже направился в другой конец комнаты.
– Увидимся позже, – крикнул я ему вслед. – И выпьем на славу.
Не поворачиваясь, Йемон кивнул. Я наблюдал, как он освобождает свой стол. Затем он, ничего никому не сказав, вышел.
Оставшуюся часть рабочего дня я убил на написание писем. В восемь я нашел Салу в темной комнате, и мы поехали к Элу. Йемон сидел один за угловым столиком в патио, запихав ноги под стул. На лице у него читалась отчужденность. Когда мы подошли, он поднял глаза.
– А, – негромко произнес он. – Журналисты.
Мы что-то пробормотали и сели за столик с выпивкой, которую притащили из бара. Сала откинулся на спинку стула и закурил сигарету.
– Значит, этот сукин сын тебя уволил, – сказал он.
– Угу, – кивнул Йемон.
– Только не позволяй ему с выходным пособием шутки шутить, – заметил Сала. – Если будут проблемы, посади ему на жопу департамент труда – живо заплатит.
– Я сделаю лучше, – проговорил Йемон. – Как-нибудь вечерком я подловлю этого ублюдка на улице и выколочу из него все, что мне причитается.
Сала покачал головой.
– Не пори горячку. Когда он уволил Арта Глиннина, ему пять счетов навесили. Глиннин в конце концов приволок его в суд.
– Он мне за три дня заплатил, – сказал Йемон. – Все просчитал, до последнего часа.
– Вот урод, – выругался Сала. – Завтра же о нем доложи. Потребуй его ареста. Пусть подадут жалобу – он заплатит.
Йемон немного подумал.
– Тут должно выйти четыре с небольшим сотни. Еще немного я бы так и так протянул.
– На этом чертовом острове враз обломаешься, – сказал я. – Четыре сотни совсем немного, если прикинуть, что пятьдесят тебе нужно, только чтобы до Нью-Йорка добраться.
Йемон покачал головой.
– Туда я в последнюю очередь отправлюсь. Я с Нью-Йорком не лажу. – Он хлебнул рома. – Нет, отсюда я, пожалуй, двину дальше на юг по островам и там поищу грузовой корабль до Европы. – Он задумчиво кивнул. – Не знаю, как быть с Шено.
Мы торчали у Эла весь вечер, беседуя о местах» где человеку лучше осесть – в Мексике, на Карибах или в Южной Америке. Сала так переживал увольнение Йемона, что несколько раз заговаривал про то, что и сам хочет уволиться.
– Кому на хрен нужен этот остров? – вопил он. – Стереть его на хрен с лица Земли! Ну кому он на хрен нужен?
Я знал, что это просто пьяная болтовня, но вскоре ром заговорил и за меня. К тому времени, как мы пустились по направлению к квартире, я тоже готов был уволиться. Чем больше мы говорили про Южную Америку, тем сильней мне хотелось туда отправиться.
– Чертовски славное местечко, – без конца долдонил Сала. – Кругом кучи денег плавают, во всех городах англоязычные газеты – клянусь Богом, вот это местечко что надо!
По холму мы спускались шеренгой, взявшись за руки, – пьяные и смеющиеся. Из нашего разговора явствовало, что на рассвете мы расстаемся и отправляемся в самые дальние уголки Земли.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Излишне говорить, что Сала не уволился, и я тоже. Атмосфера в газете стала как никогда напряженная. В среду Лоттерман получил повестку из департамента труда, куда его вызывали на слушание дела о выходном пособии Йемона. По этому поводу он весь день матерился и громогласно заявлял, что раньше в аду ударят морозы, чем он даст этому психу хоть цент. Сала начал принимать ставки на исход дела, считая три к одному за Йемона.
Совсем ухудшило положение то, что отъезд Тиррелла вынудил Лоттермана взять на себя функции редактора отдела местных новостей. Это означало, что он делал большую часть работы. Мера, как он сказал, была временная, но пока что его объявление в соответствующем разделе газеты особого внимания не привлекало.
Я не очень удивился.
«Требуется редактор, – говорилось там. – „Сан-Хуан Дейли“. Срочно. Пьяницам и бродягам не беспокоиться».
Как-то раз Лоттерман даже предложил эту работу мне. Я пришел в редакцию и обнаружил в своей пишущей машинке листок, где говорилось, что Лоттерман хочет меня видеть. Когда я открыл дверь в его кабинет, он лениво игрался с бейсбольным мячиком. Проницательно улыбнувшись, он подкинул мячик в воздух.
