Он опять перевернул страницу.
– Здесь я уже немного постарше. Мы с отцом на рыбалке… А это новогодняя фотография. Вся счастливая семья сидит у новогодней ёлки.
– Какое милое семейство! – тихо сказал Моховая Борода. И вдруг добавил почти крича: – Ах, дорогой мой Муфта! Почему ты достал этот альбом только теперь! Почему ты никогда не показывал его Полботинку!
Муфта поднял голову и в недоумении уставился на Моховую Бороду.
– Полботинку? – повторил он. – Просто не было случая. Но почему эти фотографии так тебя взволновали? В них ведь нет ничего особенного.
– Ты думаешь, что нет?
Моховая Борода взволнованно ходил взад и вперёд. Но вдруг остановился и выпалил:
– Если бы Полботинка увидел эти фотографии, то он никогда не стал бы считать тебя волчьим приёмышем!
– Волчьим приёмышем? – удивился Муфта. – Волчьим приёмышем меня считали краеведы. А Полботинка…
Моховая Борода тяжело вздохнул и сказал, присаживаясь на край кровати:
– И он тоже.
Альбом задрожал в руках Муфты и с грохотом упал на пол.
– Я не хотел тебе об этом говорить, – угрюмо продолжал Моховая Борода. – Но теперь, когда я увидел твои семейные фотографии, эти слова вырвались у меня сами собой. Да, и Полботинка тоже… Он слышал рассуждения краеведов. И вбил себе в голову, что ты вырос среди волков, что с тобой…
Моховая Борода замолчал. Не слишком ли он далеко зашёл?
– Что со мной? – тихо спросил Муфта. – Что со мной опасно водиться? Не так ли?
– Примерно так, – ещё тяжелее вздохнул Моховая Борода. – Перед лицом смерти я не стану ничего скрывать. Примерно так он и сказал.
– Потому и ушёл?
– Потому и ушёл.
Воцарилась тяжёлая тишина. Даже Воротник понял, что случилось что-то плохое, и ласково лизнул Муфту в лицо. А Муфта чувствовал, что его силы вновь убывают. Он уже был не в состоянии нести ответственность за Воротника, да и вообще за что бы то ни было. Он был для этого слишком расстроен. Альбом с фотографиями всё ещё валялся на полу. Муфта опустился на кровать и спрятал голову в подушку.
Моховая Борода тоже почувствовал, как у него слабеют руки и ноги. Голод и жажда мучили его по- прежнему, но теперь к этому добавились душевные муки. Правильно ли он поступил, рассказав обо всём Муфте? Быть может, он всё-таки должен был промолчать? Но ведь правда сорвалась с его губ невольно. Перед лицом смерти… Не должен ли он был даже перед её лицом скрыть от Муфты правду?
Моховая Борода не находил ответа. Но так или иначе, он уже сказал правду, и теперь ничего нельзя поправить. Он подошёл и лёг рядом с Муфтой. Муфта тихонько всхлипывал, и, когда Моховая Борода услышал эти всхлипывания, сердце у него сжалось от жалости. Он собрал из бороды последние ягодки и протянул Муфте.
– Возьми, пожалуйста.
Больше ему нечего было предложить несчастному другу. И в бороде уже не осталось ни одной ягоды.
– Спасибо, – сказал Муфта и, продолжая всхлипывать, сунул ягоды в рот.
Моховая Борода лежал и думал: сколько же ещё? Сколько ещё может так продолжаться?
И вдруг:
Тук-тук-тук!…
Муфта перестал всхлипывать.
И снова:
Тук-тук-тук!…
«Вот наконец и смерть явилась, – подумал Моховая Борода. – Стучится в окно. Сейчас войдёт…»
Он закрыл глаза и стал напряжённо ждать.
Полботинка сбивается с пути
Когда Полботинка попрощался с Моховой Бородой и ушёл от палатки краеведов, он был полон решимости начать новую, самостоятельную жизнь.
«В конце концов, я всё-таки личность, – думал он. – Почему я должен вечно плестись у кого-то в хвосте? Я и один прекрасно проживу, и уж во всяком случае лучше, чем вместе с так называемыми накситраллями».
– Полботинка! – донёсся до него призывный крик Моховой Бороды. Но ожесточённый Полботинка не отозвался и, не замедляя шага, пошёл дальше.
Если Моховая Борода во что бы то ни стало хочет провести свою жизнь с волчьим приёмышем, пожалуйста, он вмешиваться не станет. Ведь у Моховой Бороды вообще очень странные вкусы. Он любит
