Баз съежился, когда швабра подобралась к зараженной ране. Пока Релкин ее промакивал, дракон несколько секунд громко шипел, потом перешел на человеческую речь:
— И потом, что это еще за капля крови кунфшонского нетопыря и, вообще, черт возьми, что такое этот кунфшонский нетопырь? Я даже слова такого выговорить не могу, настолько гнусно звучит.
— Не знаю, я тоже никогда о нем не слыхал, но Ротеркари клянется, что с ее помощью отращиваются недостающие конечности, даже хвосты.
— Да что этот Ротеркари знает о драконах?! Он что, работал когда-нибудь в драконьих больницах? Его дозы рассчитаны на человека, не на драконье племя.
— Да нет же, послушай, я ему верю. Мы достанем десять серебреников и купим крови кунфшонского бычьего нетопыря. А потом отрастим тебе хвост.
— Ослиный, что ли? Никакой кровью с ведьмачьего острова я натираться не собираюсь!
— Попытка не повредит. Ты должен получить свой хвост обратно. Ты должен суметь защищаться. Смилгакс потребовал повторного матча.
— Что?
— Да, он потребовал повторения поединка в знак протеста против ничьи. Он будет драться с тобой за право сразиться с Вастроксом.
Базил застонал уныло и протяжно.
— Нам крышка! Темно-зеленый забьет меня до смерти и проложит себе путь к славе в легионах. Ты похоронишь мой прах на кладбище и получишь нового дракона.
Считай, что я мертвый. Ты избавился от меня, Релкин.
— Чушь, Баз. Я куплю крови этого нетопыря и мы отрастим новый хвост как раз к состязаниям.
Базил зевнул. Затея провалится из-за совершенно очевидного факта.
— Как ты раздобудешь десять серебряных монет? У тебя нет ничего, кроме одежды, которая на тебе. Ты же драконопас, ты ж сирота бездомная. Закон деревни говорит что: нечистокровному дракону нельзя владеть собственностью, а драконопасу не позволено иметь ни единой вещи.
Релкин решительно сжал кулаки.
— Я достану денег! Помнишь, я взобрался на вершину Дворцовой башни и увидел там сад орхидей? Я сорву несколько орхидей и продам их у оперного театра. Сегодня вечером дают «Орхидею», я вмиг распродам все цветы.
— Это будет кража, приятель. Тебя поймают и изобьют.
Драконопас покачал головой:
— Пусть попробуют поймать Релкина. И окно не охраняется, орхидеи легко унести, я просто спущу их в своей сумке.
Базил скосил на него мрачный огромный глаз.
— Прощай, Сирота-Релкин. Я прошу тебя только Об одном: помести мой прах в урну из куошитского кирпича.
— Меня не поймают. Баз. Вот увидишь, поверь Релкину.
Но дракон был сама печаль.
— Экзекуцией занимаются женщины, и команда у них крепкая, плечи будь здоров. Тебе не пережить порки, Релкин. Я тебя потеряю.
Глава 6
На белые стены Марнери опускалась ночь, с севера прилетел холодный ветер.
Прозвучал набат, звезды высыпали на небо, но луны еще не было.
Внезапное беспокойство эхом отразилось на лестницах Сторожевой башни.
Раздались крики, забегали секретари. Охранник перекрыл дверь, ведущую в особые комнаты. Две женщины в серых плащах храмовых жриц торопливо прошли через лестничную площадку к двойным дверям королевской опочивальни.
— Разбудите короля, — сказала та, что пониже, круглолицая женщина, одетая в красный стихарь аббатисы. — Мы должны с ним поговорить.
Стражники послали за лордом-камергером, старым Берли из Сидинта.
Берли с Плезентой были давними неприятелями. При виде пухлой аббатисы дряхлое, морщинистое лицо камергера стало мрачным. Он помрачнел еще больше, когда обратил внимание на ее спутницу — высокую седовласую жрицу без каких-либо признаков ранга, Виурис из Службы Провидения.
— Что теперь? — спросил он раздраженно. — Знаете, сейчас дьявольски поздно.
— Неотложное дело к королю. Мне требуется его разрешение использовать Черное Зеркало.
Камергер выглядел так, будто его змея укусила; судорожно кивнув, он провел Виурис в королевскую опочивальню.
Король Санкер из Марнери был не слишком доволен тем, что его разбудили так скоро. Он только-только заснул.
Но король сделался еще больше несчастен, когда узнал, что поступил запрос на переход через Черное Зеркало.
— Мерзкая штука! О чем я, спрашивается, думал, когда давал разрешение им пользоваться?!
— Ваше Величество, им не пользовались три года. Только по чрезвычайно неотложному делу мы направляем этот запрос.
— Что еще за дело? — Король раздраженно повел глазами. Слуги помогли ему принять сидячее положение. Когда они захотели поправить покрывало на костлявом теле короля, Санкер сердито оттолкнул их.
Виурис помедлила, а потом нагнулась и шепотом проговорила королю на ухо:
— Расследование осквернения в ночь после праздника в честь Основания.
— Ничего не найдете, заранее ясно. Треклятая чепуха и глупости.
— Некто идет от самого Кунфшона.
— Далековато и, должно быть, адски опасно.
— Опасно, но она — могущественная путешественница.
— Проклятые опасности. Одна ошибка, и мы потеряем город.
— Мы должны открыть Зеркало, Ваше Величество.
— Мне не нравится эта мысль, нисколько не нравится.
Аббатисе пришла идея. Она наклонилась и зашептала в другое королевское ухо:
— Ваше Величество, требуется, чтобы у Зеркала присутствовала принцесса Бесита. На этой неделе ее дежурство.
Лицо Санкера вмиг поменяло выражение.
— Так требуется Бесита, э?
— Так точно, Ваше Величество, сегодня ночью ее дежурство.
Король почесал белую щетину на подбородке.
— Замечательно. Вы получаете наше соизволение, можете действовать.
— Благодарим вас. Ваше Величество.
Они преклонили колена, а затем удалились, две фигуры, облаченные в серое, — высокая и сухопарая Виурис и пухлая низкорослая Плезента.
По дороге к центральной лестнице Виурис шепнула аббатисе:
— Почему он передумал?
— Ах, Виурис, вы недавно в Марнери, но должны знать, как сильно король Санкер ненавидит свою дочь. Он даже отрицает свое отцовство. Утверждает, что у ее матери, королевы Лоссет, десятки любовников. Все это было давным-давно, но Санкер не из тех, кто прощает.
— Теперь я припоминаю. Да, конечно, мне ясно.
— Может, вы понимаете так же, почему нельзя допустить, чтобы принц Эральд оказался на троне Марнери.
— Он слабоумный, конечно.
— Король отказывается это признать.
— Понятно, у короля несколько ошибочный взгляд на жизнь.
— Иначе не скажешь. За последние два поколения все сложнее стало иметь дело с Королевским Домом
