оказалось на редкость едким и липучим и очень медленно высыхало во влажном и липком воздухе. И постепенно стало еще одной гадостью, отравившей день, который должен был стать чудом — первый день в лесу чужой планеты.
Как раз тогда, когда Флекер понял, что впадает в черную меланхолию, они впервые столкнулись с вызвавшими столько споров общественными насекомыми.
Когда вездеходы пересекали редкую в лесу поляну между корнями гигантских деревьев, их остановило пятиметровое сооружение в виде расходящихся лучами лопастей из высохшей грязи. И вездеходы, не задумываясь, полезли на крышу гигантского гнезда.
Почти сразу машины облепили трехдюймовые солдаты с черным телом и алым брюшком. Они хлынули в окна, щелкая огромными жвалами.
В последовавшей панике Флекер получил укус. На Земле ему приходилось попадаться виргинским шершням и даже испытать страшное жало гигантского Paraponera clavata — обитателя Центральной Америки, но это даже и близко не было похоже на действие жала этих солдат чужой планеты.
Флекеру еще повезло. Многим пришлось куда хуже. Во второй машине недотепа Гувек опустила окно и высунулась с сачком — отловить образцы.
Она загребла сачком и тут же с пронзительным визгом выпустила его, как раскаленную железяку, и стала отчаянно тыкать в кнопку подъема окна. К несчастью, слишком поздно.
В салоне вспыхнула паника, а тем временем машина съехала с гнезда, перевалилась через какой-то корень и врезалась в огромный нарост вроде плесневого. Из нее неслись крики, а машина выбралась из кучи и понеслась дальше прочь от гнезда.
Почти целый час ушел на уничтожение всех насекомых в машине Гувек. Они оказались проворными и очень твердыми — тело в пластинах хитинового панциря. Чтобы раздавить наверняка, их нужно было сильно бить ботинком или рукавицей скафандра. А давить нужно было только наверняка, потому что укус их был, как раскаленная спица, и пробивал одиночный слой спиралита.
Желание Гувек для легкости обойтись только комбинезоном вышло ей боком. Еще полчаса ушло только на то, чтобы ее успокоить, перевязать и усадить на место. Она уже начала довольно угрожающе распухать.
В конце концов, когда каждый получил укол противоядия, колонна двинулась дальше.
Потом была короткая остановка на обед. Наспех закусили сандвичами, не выходя из машин.
Тронувшись, они медленно продвигались к вершине Проминенса-46, откуда, как ожидалось, откроется вид на весь район устья.
Наконец компьютер сообщил Флекеру, что они на вершине. Флекер протянул руку, остановил вездеход и выбрался наружу, оберегая правую руку, где напухал укус.
Подъехали остальные машины, из них вылезли люди.
У Флекера на секунду возникло странное чувство беспомощности.
Ничто не говорило о том, что они на вершине холма. По склонам росли огромные деревья. Вокруг были все те же могучие стволы, разнесенные метров на двести друг от друга. Над головой — лиственный свод, и пробивающийся дневной свет окрашен в смутно-зеленые тона.
На толстой лесной подстилке путаница лиан и пятна огромных мхов. За ближайшими деревьями еще деревья, и дальше, и дальше, до самого горизонта.
Флекер спустился по борту, с другого спрыгнул Траск.
— Так это и есть вершина? — спросил Траск без выражения. — За этим мы сюда и ехали?
— Компьютер утверждает, что это вершина Проминенс-46, — вздохнул Флекер. Траск мрачно посмотрел вверх.
— Так теперь нам придется лезть на дерево, если хотим хоть что-нибудь увидеть.
Флекер поднял глаза вдоль ствола ближайшего дерева. Сдаваться он не собирался.
— Похоже на то. Придется достать люльку. Все не так плохо. Я с ней уже работал, только не на таких больших деревьях. Когда привыкнешь — это просто. За ноль минут заберемся.
Десантники пошли доставать снаряжение из багажного отсека головного вездехода.
У бедняги Гувек лицо пылало красным, распухшая шея дергалась при каждом вздохе.
— Мы даажны оштаажитшя и ражбить лагы, — промямлила она вспухшими губами.
— Мы так и сделаем, — уверил ее Флекер. — Мы уже на вершине Проминенса-46.
— Фоофо. Мне пашпать адо. — Гувек была готова свалиться.
Флекер отдал приказ разбивать лагерь. Десантники стали надувать и расставлять палатки. Вун и Стрэнг установили нагревательные плиты, и Бозун вскипятил воды.
Флекер и Траск стали изучать ближайшее дерево. Вскоре к ним присоединилась Им Сон. На ее щеке тоже сиял багровый волдырь.
— Как-то это странно, — сказала она. — Не понимаю.
Флекер готовился стрелять вверх из линемета.
— Ну а что ты хочешь, — отозвался он, проверяя надетый на веревку захват, — это чужая экосистема, а мы с ней только несколько дней работаем.
Им Сон не улыбнулась. Казалось, ей не по себе. Она только пробормотала:
— Ты не понял.
— А что?
— Скажи, ты видел здесь хоть одно упавшее или гниющее дерево?
— Ну, видел — не слишком много.
— Как такое может быть? Любая естественная экосистема сильно замусорена — там мертвый материал возвращается в почву. А здесь все деревья выглядят, как в пору зрелости.
— Может быть, просто они очень долго живут?
— Все равно. Должны быть мертвые, умирающие, больные. Будто кто-то убирает все больные и мертвые. — Им Сон взволнованно вздохнула и продолжала:
— И вот еще загадка: куда ни посмотри — здесь все одно дерево. Один вид. Не похоже ни на какой известный мне лес. Это какая-то чертова монокультура, как кукурузное поле или плантация каучуковых деревьев.
Флекер посмотрел по сторонам. Что-то призрачное, пугающее было в этом огромном лесу. Будто эти чудовищные деревья за ними наблюдают. По коже просквозил холодок.
— Не знаю, — ответил он наконец. — Я не так себе это представлял. Видеосъемки не дают адекватного впечатления.
— Здесь все загадочно, — сказала Им Сон. — Все ученые на планете с ума сойдут.
— Это уже недолго, — ухмыльнулся Траск. — Наполовину они уже спятили.
Им Сон не улыбнулась.
Флекер забросил линь. Ведущая головка улетела вверх и исчезла в кроне, обогнув высокую ветвь. Флекер включил автоматический возврат, головка выпустила ножницы, обрезала вокруг себя листву и пошла к земле, вытягивая за собой бегущий через ветвь линь.
К нему привязали веревку из усиленного спиралита и перетащили ее через ветвь, выбирая линь.
Несколькими рывками рядом с ней повесили вторую веревку и закрепили на них люльку.
— Кто первый? — спросил Траск, явно не желая быть выбранным.
— Я первый, — улыбнулся Флекер. Привычными движениями он сел в сиденье люльки и включил лебедку. Люлька поехала вверх. Снизу от седла люльки тянулись еще три веревки.
Через минуту он превратился в движущуюся точку на фоне огромной кроны, а под ним колебались веревки, как яркие красные линии.
Через некоторое время в приемнике раздался его голос:
— Я на ветке. Она шириной метра три. От нее еще отходят ветви. Их можно бы назвать сучьями, не будь они толщиной в метр. Небольшие популяции мхов и растений-паразитов, скопления каких-то цветов, но не так много: чтобы назвать это дождевым лесом.
— Поснимай немного, — попросила Им Сон.
Флекер включил видеокамеру, на мониторах вездеходов появилось четкое изображение ветвей. Флекер сбросил с дальнего конца грузик на веревке, и тот провалился в зелень.
Потом Флекер прошел по ветке, останавливаясь сделать крупный план растений и насекомых, которых
