Глэйвс услышал, как хихикнул у него за спиной Дэндрекс. В последнее время его слуга стал откровенно непочтительным. «Вот вернемся в Марнери, — подумал Глэйвс, — и надо будет от него отделаться. Он и так слишком много знает».
— Мы не подписывались на это коллективное самоубийство, — скулил сержант Виллерс из Девятого кадейнского полка. — Мы должны были отправиться на отдых.
Это несправедливо.
— Заткнись, Виллерс, — прикрикнул на него Рокинсек. — Давай двигайся.
Они вышли на пирс. Тридцать готовых на все людей. Половина в повозке, с ног до головы в бинтах. Остальные, хотя и на ногах, но выглядят немногим лучше.
На конце пирса под охраной матросов стояли лодки с «Ореха». Глэйвс потянул из-за пояса свиток.
— Доставьте этих раненых на корабль, — приказал он. — У меня приказ от генерала Пэксона. Я должен передать его вашему капитану.
Это был решающий момент. Если моряки заподозрят неладное — все пропало. Но с тех пор как корабль бросил якорь в Урдхе, посыльные и раненые отправлялись на «Орех» чуть ли не каждый час.
«Раненые» Рокинсека заняли места в шлюпках, моряки налегли на весла, и Глэйвс облегченно вздохнул.
А в ночи по-прежнему ясно и звонко разносились звуки кипящего в проломе боя.
Глэйвс не сомневался, что с корабля их сейчас внимательно рассматривают в подзорные трубы. Но, разглядев в ночной мгле в лодках тяжелораненых, вахтенные не должны почуять подвоха.
С борта «Ореха» опустили тали, и носилки с «ранеными» легионерами одна за другой поднимались на палубу корабля.
Наверху Глэйвса встретила широкоплечая женщина в коричневой униформе и в кожаной шляпе.
— Капитан Пик?
— Нет. Я помощник капитана. Дум. Капитан Пик спит.
— Ну так проведите меня к нему. И немедленно. Мне надо передать ему очень важный приказ.
— И кто вы, желающий разбудить капитана Пика? Портеус Глэйвс расправил плечи и, как только мог важно, объявил:
— Я командир Глэйвс из Второго марнерийского легиона. Личный посол командующего аргонатскими войсками в Урдхе генерала Пэксона.
Женщина едва заметно улыбнулась. Она уже достаточно повидала на своем веку подобных спесивых военных. Ничего, капитан Пик живо поставит его на место — Вы уверены, что хотите разбудить капитана? Может, вы могли бы передать приказ мне?
— Женщина, мы бьемся не на жизнь, а на смерть. Ты что, не слышишь? Сейчас нужно объединить усилия Генерал Пэксон послал меня к капитану Пику. Большего я не могу тебе сказать. Приказы, которые я привез, может прочесть только ваш капитан. И никто другой.
— Ну раз так, то идите за мной. Но не говорит; потом, что я вас не предупреждала. Капитан очень не любит, когда его будят по пустякам.
Кивнув, Глэйвс велел Дэндрексу и Рокинсеку следовать за ним. Втроем, вслед за Дум, они прошли к капитанской каюте.
Глэйвс громко постучал. Затем, не дожидаясь ответа вошел внутрь.
Каюта капитана Пика была обставлена исключительно просто. Несколько стульев, стол, стойка со свитками и еще одна со снаряжением. Сам капитан уже вылез из гамака.
— Что это значит? — взревел он.
Глэйвс даже отшатнулся. Он никак не ожидал, что капитан окажется таким громадным детиной, с татуировками, густо покрывающими его лицо и мускулистые руки. И смотрел он на пришельцев откровенно недружелюбно.
Глэйвс заколебался. Он оглянулся на своих спутников, но Рокинсек уже закрывал дверь каюты.
— Капитан Пик, меня послал генерал Пэксон. Мне поручено принять на себя командование вашим кораблем.
Нам надо немедленно вывезти из города всех наших раненых.
— Вы возьмете корабль только через мой труп! — проревел Пик. — Вы не имеете на это права. «Орех» мне вручили в Кунфшоне, и Аргонат, зарубите себе на носу, не имеет над ним никакой власти.
— Капитан, это только временно. Сражение проиграно. Легионы обречены. Это вопрос нескольких часов. Но раненых надо вывезти.
— Чтоб вам пусто было! Я капитан этого корабля, и никто, слышите — никто, хоть сам генерал Пэксон, не может его у меня отнять! И мы не поднимем якоря, пока этого не прикажу я! Если ситуация и в самом деле такова, как вы говорите, мы постараемся забрать не только раненых. Мы спустим на воду все шлюпки, мы построим плоты, наконец, но заберем всех!
Глэйвс понял, что дальше разговаривать с капитаном бесполезно. Он подал знак Дэндрексу.
Начавший что-то подозревать капитан выхватил кортик. Дэндрекс обнажил меч.
С диким ревом Пик ринулся в атаку. Они схватились, и сбитый с ног Глэйвс поспешно спрятался под стол.
Пик побеждал. Он прижал Дэндрекса спиной к столу и уже хотел всадить кортик ему в глотку, когда Рокинсек ударил Пика кинжалом в спину. Потом еще и еще раз.
— Отлично, — пробормотал кадейнец. — Доставайте мечи.
Распахнув дверь, они набросились на безоружную Дум. Она даже не успела понять, в чем дело, а меч Рокинсека уже раскроил ей череп. Быстро поднявшись на палубу, они прикончили рулевого, а его помощника взяли в плен.
А тем временем «раненые», посрывав повязки, набросились на не ожидавших нападения матросов. Подобного предательства команда «Ореха» не могла себе даже и вообразить.
Через несколько минут все было кончено. Находившиеся на палубе матросы были убиты или выкинуты за борт. Остальную команду, спавшую в кубрике, заперли на засов.
Потом заговорщики, подняв парус, поплыли прочь от обреченного Урдха.
Глава 52
Император не мог больше плакать. Слезы кончились. Полуодетый он лежал в разворошенной постели и печально глядел в потолок.
Бедный, бедный Император. Он был слаб и не мог вынести этих непрекращающихся ночных кошмаров. Тварь разговаривала с ним. Казалось, она находится здесь, совсем рядом. Она хотела его. Она хотела его любви. Она жаждала его душу. Она не сомневалась в победе. Несчастный Император. Он умирал, и никто не мог ему помочь.
От жрецов не было никакого толку.
— Будьте благоразумны, — говорили они. — Такова воля Эуроса.
— Быть благоразумным? — вопил Бэнви в ответ. — Как я могу быть благоразумным?! В яме под Дзу живет бог смерти, и он хочет сделать меня своим слугой. Как я могу быть благоразумным, когда он уничтожил мою армию и захватил стены моего города?!
Жрецы только глядели на него печальными коровьими глазами и молчали. По правде говоря, они и сами ничего не понимали. Они не знали ответа на вопросы Императора. Они даже начинали сомневаться в своем боге.
От придворных монстикиров проку было еще меньше. Начать с того, что в большинстве своем они давным-давно бежали из Урдха. Потому-то в городском порту и не осталось ни одного корабля. Все они уплыли на юг, в Кенфелон.
Не стало и принцессы Зиттилы. Она пропала после падения острова Гинго-Ла.
Ее Императору больше всего не хватало.
И вот теперь не стало и тетушки Харуны. Объявив, что не может больше выносить его причитаний и плача, что он позорит славный род Шогимиссаров, она заперлась в своей комнате.
Остались только стражи у дверей да рабы-евнухи, регулярно приносящие еду.
Император был совсем один.
Если не считать ведьмы. Она-то приходила его проведать. И даже слишком часто.
И вот она снова здесь. А вместе с ней та молодая красавица, с которой эта старая карга не дает Бэнви
