Затем, совершенно неожиданно, все почувствовали странное облегчение. Отступила какая-то гнетущая сила. Казалось, даже сам воздух сделался свежее и легче.
Вексенн поспешил вниз взглянуть, что стало с Сальвой Ганном. Его несчастного друга, словно цыпленка, связали по рукам и ногам и подвесили в клетке вниз головой, исполосовав все тело кнутом. Говорить Сальва не мог, и глаза его были пусты.
Мысли насмерть перепуганного Вексенна вновь обратились к бегству. Что может быть проще — заложить упряжку резвых коней и умчаться прочь. Если не задерживаться, через неделю он доберется до Кадейна и будет свободен.
Но тут же сердце Вексенна упало. Сальва попытался бежать — и вот что из этого вышло. Его схватили и, скорее всего, отдадут на съедение бьюкам.
К тому же оставались картины. Если он, Вексенн, убежит, позаботиться о них будет некому, и чудовище уничтожит неповторимые произведения искусства.
Угроза сжечь «Врата Кунфшона» — величайший шедевр всех времен и народов — едва не раздавила Вексенна. Он не мог допустить гибели высочайшего достижения человеческого гения.
Но ему уже пришлось испить до дна чашу горечи. Казалось немыслимым, что он, Фалтус Вексенн, чамперийский магнат, испытал такой ужас, такую боль, такое унижение. Вождя Аубинаса отхлестали кнутом, словно собаку.
Никогда прежде не доводилось ему пасть так низко, ни когда не приходилось переносить такую боль. Никто не смел поднять на него руку с тех давних пор, как он закончил школу.
Эти звери попросту сорвали с него одежду и выпороли. Лапсор указал ему истинное место. Но даже перенесенный позор и страх не могли заставить Фалтуса забыть об угрозе уничтожить «Врата Кунфшона». Вексенн балансировал на грани безумия. Нет, творение Аупоза не должно погибнуть! Его необходимо спасти любой ценой.
Впрочем, цена известна — надо поймать беглянок. Но дом велик, вокруг простираются сады — а времени так мало. Если две молодые чертовки не будут схвачены вовремя, чудовище сожжет «Врата Кунфшона»! Вексенну казалось, что голова его вот-вот взорвется.
Он бросил взгляд за окно. Странно, но даже птицы смотрели на него как на сумасшедшего. А может быть Фалтус Вексенн действительно сошел с ума? Или же спит и видит кошмарный сон. А когда проснется, снова станет самим собой — богатым, свободным и горделивым вождем восставшего Аубинаса. Человеком, которому предначертано величие. А не жалким, корчащимся от страха червем.
Глава пятьдесят пятая
Крылатые соглядатаи Королевы Птиц работали быстро. Минут через двадцать Лессис уже получила общее представление о доме и его обитателях. Внутри находились люди, снимавшие что-то со стен некоторых комнат — что именно и зачем, птицы, конечно же, объяснить не могли. Описывать происходящее в мире людей им удавалось лишь приблизительно. Некоторые люди сновали по крыше, заглядывая в трубы и вентиляционные колодцы. Затем, разрезая крылья ми воздух, прилетел зяблик и, усевшись на плечо Лессис, пропел ей песню о дворах, крышах и, главное, о двух молодых женщинах, сидевших скорчившись в комнате, полной овощей.
По мере того как зяблик описывал их — у одной волосы были цвета спелой пшеницы, у другой гораздо темнее, — уверенность Лессис в том, что зяблик видел именно Лагдален и Эйлсу, становилась все крепче. Судя по всему, они находились в кладовке за главной кухней.
По всему дому беспрестанно перемещались люди, повсюду горели фонари. Усадьба напоминала огромный муравейник, растревоженный плугом.
Не теряя времени, Лессис приняла позу лотоса, погрузилась в глубокий транс и сотворила заклятие, которое должно было сделать ее, Мирка и Весперна невидимыми. Невидимыми для каждого, сколь бы острым ни был его глаз. В такого рода магии Лессис из Валмеса не знала себе равных. Поразительно, но ей удалось наложить чары всего за тридцать минут.
Заклятие получилось на славу, но это стоило ей огромных усилий. Когда Лессис вышла из транса, оказалось, что она взмокла от пота и нетвердо держится на ногах.
Едва придя в себя, ведьма приказала зяблику вести ее к той кладовой. Затем она повернулась к остальным и издала несколько странных звуков. Они услышали нечто похожее на песнь китов или завывание койотов и поежились, ощутив неожиданный порыв ветра.
Смеркалось, в доме все ярче разгорались огни. Лессис поманила мужчин за собой.
— Сейчас мы войдем в дом, найдем девушек и выберемся отсюда. Я не знаю, как долго мы сможем оставаться незамеченными, и мне вовсе не хочется выяснять это.
Скрывшись за магической завесой, они двинулись через луг. Впереди, пригнувшись и беспрерывно обшаривая глазами окрестности, шел Мирк. Ведьма уверяла, что теперь их никто не видит, но Мирк не был уверен в том, что на магию можно положиться до такой степени. Он постоянно держал руку на рукояти одного из метательных ножей и припадал к земле, чтобы представлять собой как можно менее заметную мишень.
Каждый миг он ожидал, что кто-нибудь поднимет тревогу, но этого не случилось ни тогда, когда они пробирались среди декоративных кустов, ни даже когда пересекали газон перед самым домом.
В окнах беспрерывно мелькали огни. На крыше перекликались люди. Группа из нескольких человек при свете ламп рассматривала тоннель, по которому, соединившись вместе, уходили под землю сбегавшие с крыши трубы водоводов.
Лессис помедлила, присматриваясь к усадьбе. В главное здание можно было войти с трех сторон, но северный фасад скрывала стена тополей. Там находились главные кухни,
кладовые и конюшенный корпус. Зяблик ждал на ветке ближайшего дерева.
Миновав тополиную завесу, Лессис и оба ее спутника по прямой гравиевой дорожке направились на кухонный двор. Двое охранявших ворота стражников о чем-то оживленно беседовали. Ни один из них даже бровью не повел, когда мимо них прошмыгнули женщина и двое мужчин. Доверие Мирка к магии заметно возросло.
Во двор выходили многочисленные окна. На веревках сушилось белье. Какая-то служанка высунулась из окна первого этажа и выплеснула лохань с помоями на навозную кучу. Мирка она не заметила, хотя он стоял прямо перед окном, на расстоянии не более двенадцати футов. Убийца невольно проникся еще большим почтением к колдовству.
Но тут проснулся и, вскочив на ноги, залился хриплым лаем старый черный пес. Лессис подошла к нему, взяла его голову в ладони и прошептала заклятие, превращающее собак в щенят — во всяком случае, в их мыслях. Пес завилял хвостом и напрочь позабыл о насторожившем его запахе.
Зяблик уселся на низкую крышу флигеля, где находились буфетные и кладовые главной кухни.
Лессис указала на дверь, позволявшую легко проникнуть в помещение. Обнажив нож, Мирк скользнул внутрь. Поблизости слышались голоса, но на виду никого не было. Несколько мгновений спустя Лессис, Весперн и Мирк наткнулись на те самые мешки со свеклой и репой, за которыми должны были прятаться беглянки. Увы, их там уже не было.
Лессис вздохнула. Теперь все становилось гораздо сложнее.
Среди росших на большом лугу рододендронов зоркий глаз мог бы углядеть осторожное движение. Но лишь очень зоркий. Огромное, припавшее к земле тело казалось лишь более глубокой тенью среди теней. Предки Базила Хвостолома были хищниками, и прятаться он умел не хуже своих предков.
Релкин пригибался к земле позади виверна.
— Весь курятник переполошился, — заметил Релкин, указывая на мелькавшие в окнах большого дома огни. — Там что-то случилось.
— Что бы ни случилось, самое время и нам принять участие в вечеринке.
Релкин вскинул глаза, но дракон смотрел на него с вполне серьезным видом.
— Ну да, думаю, ты прав.
Неожиданно слева раздались голоса. Среди рододендронов рыскали люди.
— Двигаем.
Релкин скользнул вправо и исчез в кустах. Дракон по следовал за ним, ухитряясь перемещаться почти бесшумно.
В усадьбе явно поднялся переполох, и Релкин гадал, причастны ли к этому Лагдален и Эйлса. Почему-то
