старание, чтобы весь путь проделать по боковым дорогам, часто пешком. Теперь, когда уже видны были стены и стражники у ворот, ему осталось только справиться с этой формальной городской линией обороны, а это будет достаточно просто. Наживка заброшена, и скоро на нее клюнут.
Они находились примерно в миле от ворот, когда Хигуль поднял руку. Как раз в конце дороги, в отдалении, виднелись стены.
Ни одному зданию не разрешалось стоять близко к воротам, чтобы не мешать стрельбе из катапульт на башнях.
— Хорошо, мы — в прямой видимости.
Кучер остановил лошадей. Хигуль поднялся на вершину холма и осмотрел дорогу. Никого не было видно, но в такой близи от города это еще ничего не значило.
Из кареты раздавалось хныкание и царапанье по дереву. Кучер спустился и открыл одну дверцу. Оттуда показался высокий почти голый мужчина с цепью на шее. Он заморгал от яркого солнечного света.
Кучера отошли в сторону.
Это был Портеус Глэйвс, жилы у него на шее вздулись, глаза были вытаращены, рот искривлен, но он не издавал ни звука. Хигуль указал на цепь, прикрепленную к ошейнику на шее пленника, и один из кучеров взял ее конец и передал всаднику. Хигуль сделал заметочку в памяти, что, когда он покончит с этой задачей, перчатки надо будет выбросить.
— Хотите, чтобы мы вас здесь подождали? — спросил кучер.
— Нет. Оставьте карету. Возьмите лошадей и убирайтесь отсюда.
— Оставить карету? Зачем? Она все-таки денег стоит!
— Поверь мне, тебе она не нужна. Тебе больше нечего с ней делать. Возможно, ее теперь сожгут.
Кучер побледнел.
— Чума?
— Я бы на твоем месте такого не говорил, — заметил Хигуль.
Великий был способен на самые неожиданные приступы «предвидения», как он это называл. С тех пор, как Хигуль начал служить Повелителю, его понятия о том, что возможно, а что нет, навсегда изменились. И он видел, как умирают люди за то, что, не подумав, раскрывали рот.
Кучера несколько мгновений смотрели друг другу в глаза, потом принялись поспешно выпрягать лошадей.
Хигуль покрепче прихватил длинную цепь и подстегнул скакуна, направив его в сторону города. Глэйвс, споткнувшись вначале, резко перешел на бег. Дурака надо было доставить по назначению, и Хигуль хотел быть абсолютно уверенным, что так оно и произойдет. Ошибки не прощались.
В то время как лошадь трусила к городу, он аккуратно старался поддерживать между собой и Глэйвсом дистанцию в пятнадцать футов. Он заметил, что охрана у ворот Марнери довольно впечатляющая. Наблюдатели постоянно осматривали дорогу, следя за возможными неожиданностями и неприятностями. Если случится так, что они его сейчас заметят, то непременно обратят внимание, что он тащит кого-то на цепи. Это вызовет у них ненужный интерес. Ему следовало рискнуть и пересечь эту последнюю милю до ворот, постоянно держась рядом с повозками (здесь, к счастью, обычно было весьма оживленное движение), которые служили бы хоть каким-то прикрытием.
Глэйвс спотыкался и трусил сзади, а Хигуль тщательно старался удерживать подальше от него свою лошадь.
Смерть исходит из его дыхания, вот что ему сказали. Смерть.
Минуты бежали, а суеты среди стражников около главных ворот не наблюдалось. Пока все шло хорошо. Похоже, наблюдатели со шпионскими стеклами не следят за дорогой.
Около города дорога наполнилась движением, в большинстве своем это были фургоны и повозки. Хигуль подтянул Глэйвса к краю дороги и затрусил по заросшей травой полоске, окаймляющей дорогу. Несколько ругательств и проклятий донеслись до них из проезжающих повозок.
Когда они приближались к воротам, стражники, прищурившись, настороженно уставились на них. То, что они увидели, для Марнери, где рабовладение считалось незаконным, было необычным. Они немедля вывели двух скакунов, чтобы послать навстречу странной парочке всадников. Явно была объявлена тревога.
Хигуль направился прямо к стражникам.
— Держите, я привез вам знаменитого Портеуса Глэйвса.
Хигуль дернул за цепь, и нелепая фигура Глэйвса, с красным лицом, запыхавшегося от пробежки в милю длиной, вылетела вперед.
— Посадите его за решетку, где ему и место, — прошипел Хигуль, бросив цепь ближайшему стражнику.
Остальные, с подозрительными взглядами и копьями наготове, выступили вперед.
Портеус уставил на них взгляд, в котором разума было не больше, чем у овцы.
Хигуль развернул коня и поскакал прочь, провожаемый любопытными взглядами кучеров и их пассажиров; сначала он скакал рысью, потом пустился во весь опор. Он промчался вдоль дороги, обогнал извозчиков и погнал дальше, вверх по холму. В Ринзе его ждала свежая лошадь, Хигуль прекрасно понимал, что его могут преследовать.
А у него за спиной стражники доставили Портеуса в караулку и послали за начальством. Затем пленник был препровожден в подземелье, где его зарегистрировали и посадили в одиночную камеру в Башне.
Двое всадников были немедленно посланы вдогонку за странным незнакомцем, который привез Портеуса Глэйвса. К этому джентльмену сразу возникло множество вопросов, на которые нужно было получить ответы. Воины отчаянно старались догнать его, но разминулись с ним в Ринзе — потеряли его в переулках, где-то в пригороде.
В городе быстро распространился слух, что арестован Портеус Глэйвс. Глэйвс сбежал из города в самом начале Аубинасского мятежа, с помощью предателей из Легионов. Аргонат объявил его одним из самых главных преступников В этот день дежурным командиром в Башне был генерал Хант.
Едва ему сообщили об аресте Глэйвса, он приказал офицеру-юристу немедленно назначить судебное слушание. Между делом Хант приказал, чтобы пленника помыли, осмотрели и покормили, затем зачитали ему его права в соответствии с Всеобщим Благом Кунфшона, основным законом в Империи Розы. Ему также было разрешено проконсультироваться с адвокатом по собственному выбору.
Хант чуть было и сам не спустился посмотреть на пленника, но его задержали семейные дела. Ему должны были нанести визит престарелые родители его жены, которые приехали в город из своего деревенского дома. Ханту предстояло явиться домой на чай с ячменными лепешками. Генерал был не в восторге от подобных мероприятий, но терпел их ради семейного покоя.
Выходя, он на мгновение остановился, вспомнив, что забыл что-то сделать. И тут в его голове всплыло послание из Службы Необычайного Провидения, пришедшее несколькими днями ранее. Он почесал подбородок, засеменил в свой кабинет, быстро написал письмо и позвонил, чтобы отдать необходимые распоряжения.
— Отнесите это Благословенной Матери в храм. И проследите, чтобы этот свиток передали ей лично в руки в течение ближайшего получаса.
Хант отложил в сторону письменные принадлежности и снова, собравшись с силами, отправился на чайное испытание.
А пока генерал Хант сидел за столом с родителями жены, у конюшен, разыгралась совсем другая драма.
…Драконир убегал от трех мужчин, вооруженных цепами и палками. Он держал в руках гитару, которая несколько замедляла его бег. Когда он достиг конца двора и повернул к воротам, еще один мужчина, неповоротливый на вид, вывернул из-за угла и свалил парнишку на землю одним ударом в солнечное сплетение.
Курф сложился пополам и рухнул на мостовую. Второй удар развернул его боком. Его гитара упала рядом. Подбежали остальные трое мужчин и начали колотить упавшего гитарой, пока та не разлетелась на кусочки. Затем они начали пинать его и не отставали, пока он не покрылся кровью и грязью.
— Запомни это, маленький байстрюк, и держись подальше от Эмилии из Радуем.
Говорившим был Рого Радуса, смуглолицый надменный молодой денди, аристократ, в свои двадцать пять
