направил его прямо к пирамидам, которые все еще ожидали, сгрудившись у входа в узкий каньон.
Базил медленно приходил в себя и старался подняться на ноги. Для того, чтобы просто встать, ему потребовалось около минуты. Дважды он опирался рукой о землю, чтобы не упасть. В конце концов дракон все-таки встал.
За кристаллической грядой виднелась спина Пришельца. Базил устремился следом. Одна его огромная нога поднялась в воздух, попыталась сделать шаг и опустилась обратно. К несчастью, удар оказался слишком сильным. Внезапно у него в глазах все потемнело, и дракон рухнул лицом прямо на горячую каменную поверхность.
Он не двигался.
Релкин перелез через кристаллическую гряду и остановился около неподвижного дракона, распростертого на горячей земле.
— Баз?
Ответа не последовало.
— Баз!
Релкин подошел и попробовал поднять огромную голову, погруженную в мягкий камень. Это оказалось ему не под силу, а дракон так и продолжал лежать бездыханно.
Релкин подумал о самом худшем. Базил — мертв, погиб внутри этой драконообразной оболочки. А без Базила они проиграли.
Своими силами Релкину ни за что не справиться с этим громадным, как гора, монстром.
— Базил, очнись. Ты нам нужен.
Но дракон оставался неподвижным.
Ваакзаам разобьет пирамиды Синни, и повсюду в Сферах Судеб угаснет свет, и силы зла будут торжествовать победу. Само понятие о справедливости исчезнет навеки.
— Баз?
Ответа не последовало.
Глава 49
— Баз! Очнись!
Релкин потряс тело дракона, и оно закачалось из стороны в сторону. Ответа не было.
Релкин встал. Дракон продолжал лежать совершенно неподвижно.
В беспомощности Релкин принялся молиться старому Каймо и всем остальным Старым Богам. Если вы меня слышите, настало время, когда вы должны помочь своему давнему почитателю…
Ответа не было. Да и безумием было бы ждать ответа. Ему же сказали, что никаких богов больше нет. Миром никто не управляет.
Но так трудно отказаться от привычного мышления, особенно здесь, среди кристаллических утесов и слепящего голубого света.
«Пробудись», — прошептал голос в дальнем уголке его сознания.
Пробудись!
Но как? У Релкина не было и тени намека на то, как связаться с волшебной силой, которая иногда проявлялась в нем.
Он попробовал успокоиться.
Пришелец уверенно шагал к своей цели, из розовых облаков в него били молнии.
Релкин попробовал мысленно добраться до сознания дракона и позвать его.
— Базил? Ты меня слышишь?
И все равно никакого ответа.
Он взглянул на Пришельца, который уже почти добрался до пирамид.
— Баз?
Дракон оставался неподвижным.
Релкин погрузился внутрь своего разума, ища там таинственный уголок, чувствительный к магии. Это должно быть где-то здесь. Да, его тело осталось неведомо где, но разум-то у него остался прежний. У него осталась вся его память, даже о Ферле, богине любви из грота Мот Пулка. Он вспомнил милое личико Эйлсы, прелесть ее движений, звук ее смеха. Он вспомнил старика Макумбера и Драконий дом в Куоше.
Нет никакого сомнения, он все тот же Релкин из Куоша. И он знал, что справится, если только сумеет добраться до скрытой силы.
Он попробовал еще раз, но опять безрезультатно. Он почти отчаялся.
Дракон так и лежал, уткнувшись лицом в землю. Похоже, усилия Релкина не дали никакого результата, а пока он пытался совершить невозможное. Пришелец достиг пирамид, которые, напрягая все силы, ползли к узкому каньону среди высоких кристаллических утесов.
Последней оказалась Золотоволосая Иельджи, она была ближайшей подругой Пуны в древнем Гелдерене. Видя, что бегство бесполезно, она остановила свою пирамиду как раз на пути у Пришельца.
— Ваакзаам! Это я, Иельджи, подруга Пуны.
— Ты настраивала ее против меня.
— Мне это было не нужно. Пуна никогда не любила тебя.
Ты всегда был слишком жестоким, слишком холодным. Пуна видела все насквозь, несмотря на твое притворство. Она видела твои пороки.
— Никаких пороков!
Роковой молот взметнулся вверх. В ответ в воздух поднялись облака и ярко вспыхнул свет.
Молот сумел нанести лишь скользящий удар.
— Ха! Твои фокусы с облаками меня не остановят.
Релкин почувствовал, как у него в голове что-то кольнуло, но и только; больше ничего не произошло.
Молот упал снова Пирамида Иельджи сотряслась, и от нее откололся большой кусок и отлетел в сторону. Из пролома вырвалось облако пара.
Иельджи вскрикнула от страха. Затем к ней вернулась храбрость, и ее крик превратился в пение, и прекрасная Иельджи начала песнь о Пуне, о ее красоте и ее безвременной кончине, вызванной падшим Ваакзаамом. Иельджи пела о том, что произошло в Гелдерене очень давно, много эонов назад.
— Замолчи! — взревел Пришелец и вновь ударил по пирамиде своим огромным молотом.
Осколки пирамиды брызнули, как капли.
Прекрасный голос Иельджи, чистый и золотой, царил над этой сценой, сценой ее убийства. Ваакзаам пришел в неистовство, молот бил снова и снова, осколки продолжали лететь в разные стороны, а трещина все увеличивалась.
Пение Иельджи оборвалось внезапно. Ее саркофаг был поврежден, и внутрь ворвался обжигающий газ.
Релкин снова сосредоточился.
Где-то там, в темной бездне, а только ее он и мог почувствовать, где-то там был Базил. Релкин отказывался верить, что его друг мертв. Он где-то там, и Релкин должен найти его.
Он снова почувствовал у себя в сознании укол и тут же ощутил присутствие в мыслях кого-то еще. Вернулся Синни, Иеер — Сладкая вода.
— Поспеши, Релкин, помоги нам пробудить дракона.
— Я стараюсь, но не могу сообразить, как это сделать, — ответил Релкин, начиная терять надежду.
Внезапно он утратил всякое чувство мысленной связи. Его эмоции притупились, и он почувствовал тошноту, которая вызвала головокружение. Это ощущение быстро прошло, и он опять ощутил чье-то присутствие.
Он чувствовал, что плывет, его мозг словно качался на волнах огромного темного, словно ночной океан, моря. Релкину припомнились долгие ленивые штилевые экваториальные ночи, когда они плыли на корабле в Эйго. Он чувствовал себя так, словно без всяких усилий может скользнуть в любую сторону, проникнуть через любой барьер.
Он подумал о Базиле и вспомнил, каким тот был давным-давно.
Боги, они были тогда на холмах, и Базил ел те ягоды! Он был таким больным!
В этот момент он заметил в темноте движение. Знакомый разум всплыл на поверхность и прикоснулся к
