Шампанское лилось рекой, а вечерние платья от Скази и Оскара де Ла Рента отличались на этот раз такой масштабностью объемов и пышностью, что две миссис Кэшолд, войдя в лифт вместе, были извлечены оттуда по частям, поскольку бусы и прочие украшения на их платьях сплелись настолько, что хозяйки стали похожи на сиамских близнецов.
Председатель 'Чейз Манхэттен Бэнк' объявил, что дарит Нью-Йоркскому историческому обществу миллион долларов, а Мишима Итояма (кто это, дорогие мои?) от имени одного из банков Японии вручил чек на сто тысяч. С каких пор, интересно знать, ЯПОНИЯ стала проявлять заботу о НАШЕМ наследии? Сьюки никогда точно не помнит: кто именно
Лайза Минелли выдала 'на ура' свой шлягер 'Нью-Йорк, Нью-Йорк!', а архиепископ Нью-Йорка прочитал молитву. Но все это была лишь прелюдия, разминка перед главным событием дня. Сногсшибательная красавица по имени Флинг (не путать с духами!) заставила всех замолкнуть на полуслове, когда в свете сотен прожекторов выплыла на подиум, закутанная в нечто шафрановое и (мне показалось, что я сплю) с ожерельем 'Желтая звезда' из Индии на шее. Это что-то вроде алмаза 'Кохинур', который мы уже видели, но только грандиознее и ослепительнее. О божественное ослепляющее сверкание драгоценностей! Под песенку Бобби Шорта 'Давай повеселимся' Флинг-манекенщица провальсировала по застеленной шафрановым шелком дорожке прямо в объятия председателя 'Кармен Косметикс' мистера Кингмена Беддла, стоявшего в конце подиума, протянувшегося через весь танцевальный зал, который и представил ее — вместе с десятифутовым флаконом духов 'ФЛИНГ!' — публике, фотографам и остальному миру, лишенному счастья присутствовать на этом шоу.
Милая и обаятельная манекенщица Флинг поцеловала короля 'Кармен' и всплакнула — точь-в-точь как мисс Америка! — когда они вдвоем взялись за гигантский флакон духов. А когда тысячи шафрановых и черных шаров упали с потолка, целый дождь конфетти посыпался на гостей и пятьдесят фотографий Флинг взглянули на публику с развернутых флагов, у всех действительно захватило дух! (Я уже молчу о фантастическом фейерверке!) Все эти ощущения, очевидно, оказались не под силу хрупкой и нежной миссис Беддл (из достославного семейства Вирджинии Рендольф), и она упала в обморок, прямо в объятия своего дяди, губернатора Берда.
Или, может быть, все дело в томяще сексуальном одеколоне 'ФЛИНГ!', пузырьки с которым белая вереница из пятидесяти официантов вынесла на серебряных подносах? Открытые враз, 'они погрузили сливки общества и финансов Нью-Йорка в густое облако аромата 'ФЛИНГ!'. Все в зале в одно мгновение стали пахнуть точно так же, как прекрасная манекенщица Флинг.
Время от времени Тенди брала газету и расправляла то место, где за подписью Сьюки красовался обширнейший материал сезона. Газета была перемазана всеми видами карменовского лака для ногтей. Все клиенты, вбегающие сегодня в маникюрный центр Тенди, на ходу читали 'Нью-Йорк дейли сан', а затем уже в кресле делились мыслями и соображениями о том, что хотела сказать Сьюки между строк. Всех, включая шестерых размеренно жующих жвачку маникюрш, служащих салона Тенди, интересовало, что же в действительности стало причиной обморока миссис Беддл, ну, а также есть ли среди обитателей окрестностей 'Плацы' хоть кто-то, кто не слышал в четверг вечером фейерверка.
Когда ушел последний клиент, Тенди торопливо обесточила рабочие места маникюрш и взглянула на часы.
'Ну, — сказала она самой себе, — через полчаса я буду знать ответы на все эти вопросы'.
Кингмен должен был быть в ее квартире, как всегда, в 5.30 вечера.
5
Флинг оперлась изящным локотком о спинку сиденья такси и поправила чулок.
— Фредерик, не глотай эту дрянь, это же сущая погибель для тебя.
— Только не надо дуться, детка. Тебе не нужны наркотики, ТЫ их и не употребляешь. Но уж коли я взялся сопровождать тебя на один из твоих триумфов и рискую своей короткой, но похотливой жизнью, находящейся в руках какого-то арабского террориста, охотящегося за партией 'индия-500', я имею право, пусть на самый маленький, но экстаз.
Происходило это спустя два месяца после презентации 'ФЛИНГ!', заполнившей страну волнами аромата.
Таблетка, которую Фредерик сунул в рот с такой легкостью и так небрежно, будто речь шла об аспирине 'Байер', представляла из себя круглую белую пилюлю. Этот 'ДИСКО-БИСКВИТ' обеспечит Фредерику эйфорическое ощущение парения над безымянной толпой конвульсирующих тел, бьющихся в такт первобытным ритмам. Одна таблетка — и он на целый час унесется из действительности, в мир отрешения от всего неприятного, в мир красоты и чувственности. Это был его, Фредерика, способ выжить в этом грубом, несовершенном мире. И когда пришло время отправиться на дощатые подмостки танцевального клуба со своей лучшей подружкой, 'девушкой момента', моделью месяца, входящей в десятку лучших манекенщиц мира, единственным человеком, способным сравниться с Фредериком по своей яркости и экстравагантности, он и прибегнул к этому средству.
В течение часа после этого не будет иметь значения, кто он — парень, девушка, звезда или красивейший из гермафродитов-стилистов Нью-Йорка. Ничего не будет существовать, только Флинг и Фредерик, две лучшие подружки, две компаньонши в бизнесе, танцах и модничанье в окружении толпы прочих манекенщиц и манекенщиков. Ничего не будет видно в тумане его Е-таблетки, только скрещенье прожекторов, в котором стирается все недоброе, некрасивое и просто занудливо-критическое. Фредерик любил свои маленькие магические пилюли. Никакого похмелья, как это бывает от крепких ликеров, которые он благоразумно не пил. А эти таблетки изготовлялись незаконным образом в лаборатории одного из привилегированных университетов и, судя по всему, относились к разряду сильнодействующих. Пребывая в экстазе, можно не иметь ни единой мысли в голове, и это блестящий способ стереть из памяти все, что было предыдущей ночью.
В такси, благоухающем своим собственным ароматом старых нестираных носков и мускуса, они промчались по Десятой авеню в направлении Двадцать седьмой улицы к 'Саунд Фэктори' — 'Звукофабрике', популярнейшему месту сборищ начинающих моделей.
— Пожалуйста, помедленнее, Хусейн, — закричал Фредерик: они с Флинг прямо-таки подскочили на заднем сиденье, когда машина угодила в какую-то выбоину на дороге.
— Меня зовут Измаил, — обернулся к ним с белозубой улыбкой шофер, болтая головой на манер бесноватого из фильма 'Изгоняющий дьявола'. — Вы, случаем, не та самая девушка с рекламы духов? — спросил он, окатывая пассажиров на заднем сиденье ароматом арабских специй.
— Гони потише, Измаил, мы сломаем шею на одном из этих ухабов, — скорчил гримасу Фредерик. Флинг только хихикнула, когда их вновь подбросило. Коленки девушки взлетели к подбородку, а в следующую секунду ее швырнуло на Фредерика.
Десятая авеню к югу от Вестсайда — западной части Нью-Йорка — напоминала Ливан времен войны: растрескавшиеся мостовые, груды мусора, вонь из кузовов грузовиков, паркующихся в заводских ангарах по соседству с пустыми, облезлыми складами, и жуткая тишина остановленных на ночь фабрик. Эта удручающая картина преследовала их по пути к клубу, расположенному всего лишь в квартале от Нью- Йоркского торгового причала.
На этой улице, оставлявшей впечатление только что пережитой бомбардировки, и находилось
