ему все в подробностях. Он записывал за мной с таким видом, будто в этом была вся его жизнь. На его лице была озабоченность ; мужчины судьбой девушки, которая ему нравилась или которую он, по крайней мере, уважал. Когда я закончил, он переспросил:
— Она такой... такой... как это ви сказаль...
— Какая бы она ни была, — ответил я, — сейчас она в беде.
— Отважный, — вдруг вспомнил он, чрезвычайно довольный собой, и внезапно помрачнел.
— Я рассказал вам все, как на духу. Вы можете использовать эту информацию полностью или частично, но не указывайте ее источника. Хорошо?
Он кивнул.
— И, кроме этого, — добавил я, — мне нужно имя человека в Берлине.
— Ви поедет за ней? — он вытащил из лежавшего на его столе журнала для записей визитную карточку и написал на ней имя и адрес. Я положил карточку в карман, даже не взглянув на нее. До Берлина было еще далеко.
— Да, — подтвердил я. — Я за ней поеду.
— Время, по крайней мере, ви имейт, — сказал он, участливо кивая и приглаживая ногтем большого пальца свои усы. — Конечно, она им нужна. А она так красива, и еще... еще так отважна. Для этот девушка я имею чувство, как для моя родная дочь.
Он был еще не стар, но его глаза говорили о том, что он не имел в виду ничего дурного, и я
