Глава 27
Ничего не подозревая о грядущем объяснении, госпожа Чернова устроила нагоняй домовым. Лея лишь молча кивала, покорно внимая выговору и пряча хитрющие глаза. Стен же, который по наущению супруги допустил столь грубый прокол, шмыгал носом, искренне каясь (что, впрочем, нисколько не гарантировало, что в дальнейшем это не повторится, поскольку он был примерным подкаблучником у своей бойкой жены).
Наконец молодая женщина выдохлась и завершила тираду. Смиренно ее выслушав, домовые хором повинились и заверили, что больше так не будут (во что верилось слабо), а также что обед будет готов через час. Напоследок Лея в свое оправдание заявила, что вчера хозяйка отдала злополучный приказ не впускать Шеранна, и тут же его отменила, приняв дракона и мирового судью, а после даже отправилась с ними на прогулку! Так что бедные домовые не знали, что и думать…
Как и следовало ожидать, София покинула кухню, совсем не уверенная в своей победе. Разумеется, домовая повернула дело таким образом, что во всем оказалась виновата сама госпожа Чернова.
Гадалка покачала головой и слегка улыбнулась. Пусть Стен и Лея не самые послушливые слуги и временами совершенно несносны, однако пока она живет в Чернов-парке, они останутся здесь. При мысли о скором отъезде Софии сделалось грустно. Но вскоре ее печаль сменилась совсем иными чувствами.
Молодая женщина вернулась в гостиную, где обнаружила весьма довольного собою дракона, который развалился в кресле, положив ногу на ногу и снисходительно улыбаясь барышне. В эту минуту он являл собою воплощенную мечту любой юной девицы: вальяжный и грациозный кот, да и только! Впрочем, сердце 'зрелой дамы' — госпожи Черновой — также забилось сильнее.
Шеранн тотчас заметил возвращение хозяйки дома, улыбнулся ей, будто обласкав огненным взглядом, и проворковал, что несказанно рад ее видеть. После того дракон принялся столь стремительно осыпать дам ворохом комплиментов, что София вовсе позабыла о своем намерении поскорее его выставить.
Он вел себя весьма мило и развлекал дам занимательной беседой, настолько в этом преуспев, что Елизавета едва не забыла об их уговоре, и Шеранну пришлось прозрачно о нем напомнить. Зардевшись, барышня Рельская начала скомкано прощаться. Весьма туманно сославшись на срочные дела, она стремительно удалилась, пока растерянная гадалка подбирала возражения.
Внезапное бегство подруги оставило молодую женщину наедине с драконом, чего она так старалась избежать.
Бросив взгляд на Шеранна, весьма довольного таким поворотом дел, София не смогла сдержать нервную дрожь.
— Может быть, вы объясните мне, что стряслось? — обратилась она к единственному оставшемуся гостю, стараясь держаться непринужденно.
— Не понимаю, о чем вы, — мило улыбнулся дракон, с откровенным интересом наблюдая за едва скрываемым смущением хозяйки дома.
— Вы полагаете, я не заметила, как вы намекнули Елизавете, что пора бы и честь знать? — приподняла бровь София, принимая вызов.
— Что ж, должен признать: вы совершенно правы, — не стал спорить Шеранн, не желая тратить время на перепалки.
Не ожидая столь легкой победы, госпожа Чернова взглянула на него с удивлением.
— Вы не отрицаете, что прибегли к уловке, а то и обману, чтобы остаться со мной наедине? — переспросила она и тут же смутилась от собственной откровенности.
— Именно, — подтвердил дракон безо всякого стеснения. — Но в свое оправдание должен сказать, что не обманывал барышню Рельскую.
Молодая женщина не собиралась выпытывать подробности, решив оставить их на его совести.
— Непонятно, зачем идти на такие уловки ради беседы тет-а-тет, — произнесла она, стараясь говорить с должной отстраненностью и спокойствием, не подозревая, что отчаянные попытки держать себя в руках, напротив, выдавали ее смятение. — Полагаю, нам вообще не о чем разговаривать.
— Я всего лишь хотел, чтобы вы мне погадали! — обезоруживающе улыбнулся дракон, разведя руками.
Сегодня он пребывал в таком нескрываемо чудесном расположении духа, что госпожа Чернова невольно подозревала подвох и готова была ухватиться за любой предлог, чтобы скрыться.
Как бы то ни было, долг гадалки — ответить на заданные вопросы, и она не смогла отказать.
— Вы ведь уже убедились, что я не в силах ничего рассказать об убийце и дневниках Шезарра, — предприняла она последнюю попытку.
Шеранн легко отмахнулся.
— Разумеется. Меня интересует совсем иное.
— Но…
— Это очень личный вопрос, — вкрадчиво добавил дракон. — Я не могу обсуждать его в присутствии посторонних, поэтому и стремился остаться с вами наедине.
— Хорошо, — пробормотала София, опуская глаза.
Она пребывала в таком смущении и расстройстве, что, казалось, готова была практически на все, лишь бы он поскорее ушел. Уютная гостиная в собственном доме более не казалась ей надежным пристанищем, настолько ее пугал и одновременно завораживал Шеранн.
Стыдиться своих чувств и вместе с тем упиваться ими, — слишком тяжкое испытание для благовоспитанной молодой женщины.
Надо думать, ее состояние не укрылось от дракона, одарившего ее еще одной пленительной улыбкой, но он смолчал, наблюдая за приготовлениями к гаданию.
Под пристальным взором Шеранна, София чувствовала себя будто птичка, прельщенная гипнотической силой змеи. Невольно вспомнив сочинения господина Месмера, молодая женщина с неожиданной иронией подумала, что на собственном опыте убедилась в наличии животного магнетизма, коим, несомненно, обладал дракон.
К счастью, именно данный аспид был определенно сыт и необыкновенно благостен, так что немедленное съедение Софии не грозило. К тому же он ведь заверил, что нуждается в ней лишь в качестве гадалки!
Он устроился на диване напротив госпожи Черновой, оставив между ними достаточно места — и для ворожбы, и для соблюдения приличий.
Немного успокоившись на этот счет, она вытряхнула плашки из мешочка и перевернула их пустыми сторонами вверх.
Знакомое прикосновение рун вернуло молодой женщине утерянное было душевное равновесие. Привычное ощущение поразительной ясности накрыло ее с головой…
Руны… Разве можно считать их бессмысленными черточками? Неужели можно не слышать тихих голосов, не видеть ярких (и часто, увы, расплывчатых) картин грядущего?
Это словно лишиться, к примеру, руки или ноги.
С древних времен принято самолично их изготавливать — вырезать одинаковые кусочки дерева, процарапывать или выжигать на них нужные знаки и покрывать символы красным (не суть важно, будет это кровь или краска). Изготовленные собственными руками, они помнят душу и тело гадателя и подчиняются ему наилучшим образом.
Со временем руны становятся частью гадалки, будто продолжением пальцев, кусочками души, перенесенными на деревянные плашки…
Дракон с любопытством наблюдал за преображением взволнованной молодой женщины в уравновешенную ворожею.
Она тихонько, почти ласково обратилась к богам, моля о помощи в гадании, потом обратила чистый, лучащийся безмятежностью и силой взгляд на него.
