Глава 41
Господин Рельский стоял у окна, бездумно разглядывая открывающийся взору пейзаж. Пропорциональные, подчеркнуто геометрические, будто начерченные под линейку линии сада всегда его успокаивали, позволяя мыслям течь неспешно и плавно. Созерцание привычного с детства вида словно напоминало, что жизнь по-прежнему хороша и приносило ощущение защищенности…
'Жизнь хороша!' — повторил про себя джентльмен и невесело криво усмехнулся уголком губ, потер виски, ноющие от очередного приступа. На столике у окна стыла чашка кофе — единственное средство от привычной изматывающей боли, впрочем, помогающее далеко не всегда.
Мировому судье грех было жаловаться на норн — они одарили его своей благосклонностью, отмерив вполне обеспеченный удел. Положение в обществе, богатство, связи, вполне приятная внешность и недурное здоровье (за вычетом головной боли), а также острый ум и умение добиваться желаемого — щедрые дары богинь судьбы…
Пожалуй, господин Рельский затруднился бы назвать некую совершенно невыполнимую для него мечту, буде о том кому-нибудь пришла бы фантазия спросить. Разумеется, речь о заведомо возможном. Все, к чему он стремился, доставалось молодому джентльмену без особого труда, и казалось, что для него не существовало никаких препон и бед. Даже любимой женщины он в конце концов добился, пусть и ценою немалых переживаний и душевной боли. Едва истечет срок траура, госпожа Чернова пойдет с ним к венцу, дабы разделить свою жизнь… с нелюбимым.
Мужчина с силой сжал кулаки, подавив возникшее вдруг острое желание что-нибудь выпить. Он полагал, что больше всего сил ему потребуется для памятного разговора с Софией, чтобы суметь стереть из памяти ее недолгую связь с Шеранном. Но реальность оказалась куда непригляднее. У него достало благородства и воли, чтобы простить ее чувства к дракону, но вот извинить отсутствие оных чувств к себе было куда сложнее. Благородства… Пожалуй, в его поступке смешались толика великодушия и бездна расчета. Разве мог он упустить такой шанс сделать ее своею? Тем паче, что выбора у нее действительно не было. Стать гувернанткой, но тогда пришлось бы позабыть и о гадании, и о привычном образе жизни и круге знакомств. Помириться с сестрой, но и это, во многом его же собственными усилиями, стало для нее почти недоступным. Или продавать себя ради пропитания. Впрочем, почти так она и поступила. Оскорбить Софию предложением сделаться его содержанкой он не мог, а тем паче — бросить ее в столь сложном положении. Но это лишь означало, что за свое согласие она получила и благоустроенную жизнь, и респектабельность. Только невыносимо видеть тоску в ее голубых глазах…
Ярослав прекрасно понимал, что ему решительно не в чем укорить невесту. Она покорно сносила знаки внимания, со временем даже слегка оттаяла и сделалась приветливой и доброжелательной. Но и только. Иногда в ее взгляде мелькало сочувствие и даже некая робкая нежность. Вот только это лишь обостряло боль…
Господин Рельский с силой стукнул по стене, да так, что жалобно задребезжало стекло. Он принудил себя отбросить тоскливые мысли, отошел от окна и залпом выпил остывший кофе. Хватит себя жалеть!
Его ждали дела…
Ранним утром Лею разбудил настойчивый стук.
Раздраженно ругаясь вполголоса и кутаясь в халат, она распахнула входную дверь и обомлела: на пороге обнаружился Шеранн.
— Вы?! — задохнулась от негодования она. — Да как вы посмели сюда прийти?!
Она попыталась захлопнуть дверь, но дракон не дал ей это сделать. Он шагнул вперед, легко сдвинул с пути маленькую домовую и попросил взволнованно:
— Пожалуйста, позвольте мне поговорить с Софией. Клянусь вам, я все исправлю.
Лея колебалась, исподлобья глядя на него. С одной стороны, дракон причинил хозяйке много боли, а с другой… Домовая прекрасно понимала, что госпожа Чернова до сих пор его не забыла, и для нее не была секретом причина бессонницы и слез молодой госпожи.
— Хорошо, — пробурчала она наконец, отступая. — Но только посмейте ее обидеть еще раз!
— Никогда! — клятвенно заверил Шеранн, улыбнулся и залихватски подмигнул покрасневшей Лее.
— Хозяйка еще в своей спальне, — сообщила та смущенно.
— Спасибо!
Он бросился наверх…
Сказать, что София была сконфужена его появлением — это ничего не сказать. За истекшую ночь она успела много передумать и приняла решение, которое полагала правильным.
— Вы? — воскликнула она, узрев на пороге Шеранна, и потянула на себя одеяло, стремясь прикрыться от жадного огненного взгляда.
— Я, — сознался дракон хрипло, закрывая за собой дверь.
Быть может, зря он дал ей время успокоиться и примириться с мыслью о его возвращении? Возможно, стоило ночью закончить дело, сломить сопротивление одной мощной атакой? Но в ее глазах было такое отчаяние, такой ужас… Не принуждать же ее силой, в самом деле!
— Что вы здесь делаете? — с трудом выдавила она, вжавшись в подушки, когда он приблизился и уселся прямо на постель.
— Я пришел сказать, что я люблю тебя, — произнес Шеранн серьезно и торжественно, и сделал паузу, будто ожидая оваций и слез радости, — и прошу тебя уехать со мной.
Молодая женщина с трудом перевела дух, отстраненно замечая, как колотится сердце.
— Уехать? — переспросила она растерянно.
— Да, — кивнул дракон, глядя на нее невозможно нежным взглядом.
— Но вы женаты! — воскликнула она с отчаянием.
София даже не думала, сколь тяжело ей будет придерживаться принятого этой ночью решения навсегда позабыть о Шеранне.
— Да, — вновь повторил он, чуть склонил голову набок и соврал, как многие мужчины до него: — Я давно разлюбил жену, нас связывали только дети и быт.
— Это неважно, — покачала головой молодая женщина, с трудом отведя взгляд. — Вы женаты, а я — невеста господина Рельского.
— Но… — начал дракон.
София не дала ему договорить:
— Я помолвлена, и как только закончится срок траура, выйду за него замуж, — произнесла твердо, лишь посмотреть на Шеранна не смогла. — Знаете, наверное, это к лучшему, — призналась вдруг она, задумчиво и как-то очень светло улыбнулась: — Господин Рельский — замечательный, могу вас в этом уверить!
— Не сомневаюсь, — кивнул дракон, однако в голосе его послышались рычащие нотки.
Он помолчал, вглядываясь в лицо молодой женщины, силясь разобрать выражение ее глаз.
— А как же… я? — промолвил он наконец почти обиженно. — Ты ведь любишь меня, а не его!
Ну как же — вернулся, позвал за собою… А ему все толкуют о достоинствах соперника!
София заговорила спокойно, будто бы ни к кому не обращаясь:
— А ведь я оказалась куда романтичнее и легкомысленнее тех девушек, которых самоуверенно почитала юными глупышками. Я готова была забыть обо всем, уйти на край света… ради призрачного чувства к мужчине, которого вовсе не знала. И что же ждало меня там? Разочарование, боль и бесконечный позор. Нет, мой выбор сделан!
Она смотрела строго и серьезно.
— Ты несешь вздор! — вспылил он. — Мы уедем и станем жить вместе, в уютном маленьком домике…
— В этом случае мне пришлось бы жить на отшибе, — перебила она. — Значит, я должна буду поступиться своим долгом гадалки. Если бы я стала открыто жить в качестве вашей аманты, навряд ли
