Дикий крик из кают-компании, где расположился его учитель, заставил Ибрагима вздрогнуть.
Ужас словно гигантское существо своими мерзкими отвратительными лапами сотряс душу.
…Там же Самаэль - метнулось в сознании.
В этом крике инквизитор определил и бесконечную боль, страдание и, главное, ярость.
Нечеловеческую ярость.
Благо Ибрагим был недалеко.
Господи, какой же я трус - опять замелькала опустошающая мысль.
В который раз Ибрагим пересиливал внутренний ужас неизвестного. Два начала боролись за его сознание.
Страх и благоразумие.
Страх только ему понятными утверждениями первым оккупировал человеческий мозг этим Ужасным Неизвестным и вечным риторическим вопросом: 'А что там?'.
Благоразумие наоборот подсказывало, что ничего страшного за дверью нет.
Все же он ученик Самаэля…он инквизитор…
Ибрагим сглотнул подступивший комок к горлу и нажал на серебристую панель.
Дверь медленно поползла в сторону, давая возможность прежде оглядеться.
Яркие, даже чересчур ослепляющие фонари придавали кают-компании неестественный, ярко-белый цвет, который отражался от металлических стен.
Ибрагим не заметил резного ни деревянного стола, обычного стоявшего посреди кубрика, ни стульев. Их видимо убрали.
Окинув непонимающим взглядом кают-компанию, Ибрагим шагнул вперед и наткнулся на черную ширму из плотного материала. Она возникла из ниоткуда, словно из воздуха.
Зловещий голос опередил его дальнейшие движения.
o Не шевелитесь, милорд, я удаляю последнее скопление…так… так… прелестно… просто замечательно.
- Сегодня же день очищения - прошептал Ибрагим.
Болезненный хрип учителя заставил ученика задрожать от гнева.
Ибрагим остановился и зашевелил губами, вознося Императору очищающие молитвы и помогая учителю справится с нечеловеческими страданиями.
· Квисгл, принеси мне лазерный скальпель А-2- произнес тот же зловещий голос
· Да, хозяин- Этот бубнящий звук Ибрагим узнал сразу, Квигсл - сервитор префекта Алида, личного врача Великого Инквизитора.
Сервитор откинул ширму, устремился куда-то к противоположной стене, и, нажав на невидимую панель, вытащил из открывшегося темного чрева невзрачную коробку бронзового цвета, исписанную молитвами во славу Императора-Целителя.
Секунду спустя сервитор скрылся за ширмой, послышалось шуршание.
· Кровь…милорд, вот это всего лишь запекшаяся кровь, мерзкие кеттициалиды… обезволивающее, Квигсл…
o Да, хозяин.
o А вот это наш враг… вы даже не почувствуете, милорд… Квигсл, дай тот порошок…
o Да, хозяин…
o Так… прекрасно… действие лекарства медленно проходит… Милорд… возможно следует удалить и этот нарост, - произнес Алид. - Возможно…
Ибрагим вздрогнул когда, наконец, услышал холодный голос Самаэля.
- Хватит на сегодня.
- Как прикажете, милорд… болван, собери скальпели, - это, наверное, было уже к сервитору, - и убери здесь.
- Да, хозяин, - беспристрастно откликнулся сервитор.
Ширма вторично открылась, и перед глазами предстал сначала Алид, худой, среднего роста мужчина с золотистого цвета волосами, одетый в скромный черный халат с рунами святой медицины, восхваляющей Благословленного Императора.
Его коричневые злые глазки уперлись в Ибрагима.
Поклон не замедлил себя ждать.
- Приветствую инквизитора Ибрагима Стракача - лицо медика расплылось в мерзкой улыбке.
“Наглец, но дело свое знает”, - подумал инквизитор и холодно кивнул в ответ.
· Ибрагим, мой мальчик, ты здесь?- в голосе пока невидимого Самаэля не было никакого намека на официоз.
o Да, Лорд, я услышал… крик …я думал… - Стракач запнулся.
o Все в порядке, мой ученик…Алид - обратился к врачу скрытый ширмой Самаэль.
o Да, милорд?
o Пусть займутся моим доспехом… Иди.
o Как прикажите, светлейший - Алид поклонился невидимке и, нелепо размахивая руками, вышел из кают-компании.
Ибрагим посмотрел вслед медику и, когда обернулся к ширме, увидел наконец, своего учителя.
Инквизитор вздрогнул и сейчас же преклонил колено.
Он сделал это движение даже не из-за того, что ему хотелось показать свою преданность Лорду, а чтобы не видеть лишний раз ужасные уродства на теле Самаэля.
Великий Инквизитор понял этот жест, но видимо не придал ему значения.
Неполноценность, от которой он страдал уже почти 100 лет, угнетала Джулиана. Делала его ярость ужасной и кровавой.
А месть стала самой ужасной чертой его характера.
Это было особенно заметно в те секунды, когда после нескольких дней, даже месяцев забытья, он вспоминал о своих уродствах.
Либо когда ему кто-нибудь напоминал об этом.
До сих пор он не мог забыть скрытую издевку претора Инаоху, после инцидента с заражением команды 2.1 .
- Вот то, что осталось от монсеньера Тулийского…
