Добросовестно, от всей души. Даже сюда доносились громкие и страстные стоны.
Пальцы уверенно легли на рифлёную рукоять револьвера. Тридцать восьмой калибр. Это надёжно. Самое главное в этом деле — уверенность в оружии. В том, что оно не подведёт в нужный момент, не заставит своего владельца судорожно дёргать предохранитель или торопливо нажимать на курок, посылая маленькие свинцовые штучки куда попало.
Левая рука осторожно, самыми кончиками пальцев прикоснулась к шершавой поверхности неплотно закрытой двери и слегка нажала на неё. Дверь послушно, без малейшего скрипа отворилась. Звуки, доносившиеся из комнаты, стали громче. Можно было особенно и не скрываться, не пытаться идти тихо — они сейчас находятся по ту сторону грани восприятия окружающего мира — но не хотелось рисковать.
Ещё три шага. Дощатый пол слабо поскрипывает под напором шагов. Но это не страшно — кровать скрипит гораздо громче… Ещё шаг. Стоп! Теперь надо осторожно выглянуть из-за двери. Посмотреть в комнату. Осторожно, осторожно…
Снятая второпях одежда небрежно разбросана по всей комнате, шторы задёрнуты, чтобы дневной свет не мешал, и вокруг царит полумрак, смятая постель, сплетение голых тел…
Ближе… Ещё ближе… Им сейчас не до этого, они ни на что не обращают внимания…
Рассыпанные по подушке огненно-рыжие волосы. Лоб в мелких капельках пота. Ствол револьвера замирает в дюйме от её головы.
Она ничего не замечает. Глаза блаженно закрыты. Острые ногти безжалостно впиваются в обнажённую спину партнёра. Страстный стонущий шёпот, слегка хрипловатый от возбуждения:
— …Ещё!!! Ещё!..
Мужчина его не волнует. С ним можно будет разобраться потом. Сейчас самое главное — она. Интересно, успеет ли она кончить? Хорошо, наверное, если подобные ощущения остаются последним, что ты успеешь испытать в своей жизни.
— …Ещё!..
Её лицо щекой прижимается к щеке мужчины. Нижняя губа закушена. Кожа на лбу образовывает крошечную складку. Глаза плотно закрыты.
— …Ещё!!! Давай!!!
— Даю…
И сразу же за этим — выстрел!..
2
Костя подскочил на кровати и судорожно зашарил по стене в поисках выключателя. Рука беспомощно скользила по обоям и всё никак не могла найти эту идиотскую ниточку от настенного бра, которая всегда высоко подскакивает и запутывается, если её резко отпустить. Пальцы наткнулись на гладкую холодную поверхность металла самого бра, радостно нашарили шёлковую ниточку, спутавшуюся в беспорядочный клубок и резко её дёрнули. Яркий свет на миг ослепил Костю. Щурясь от рези в глазах, он испуганно оглядел комнату. Ничего толком не было видно — после темноты даже тускловатый гнилостный свет этого то ли бра, то ли ночника казался невыносимо ярким. Глаза сразу же начали слезиться и Костя принялся тереть их ладонями. После этого он, наконец-то, смог оглядеться. Никого. Тьфу, ты! Дурацкий сон…
Сердце сильно колотилось, глухо отдаваясь тяжёлыми ударами в горле. Костя почувствовал, как его начинает бить дрожь. Перед глазами его всё ещё стояли сцены из только что увиденного сна. Давно он не видел снов. Но такого сна
…рассыпанные по подушке огненно-рыжие волосы…
ему лучше бы не видеть
…лоб в мелких капельках пота…
и вовсе! И надо же — до чего реалистично всё было! Всё
…ствол револьвера замирает в дюйме от её головы…
такое цветное, прямо как в жизни! И даже звуки,
…Ещё!!! Давай!..
от которых он, собственно говоря, и
…ВЫСТРЕЛ!..
проснулся.
Костя судорожно вздохнул, пытаясь успокоить колотящееся сердце и посмотрел на часы. Половина первого. Зря он сегодня не остался у Карины. Может быть, обошлось бы без этих дурацких снов. Впрочем, Таня вполне могла приехать и сегодня. А точнее сказать, она просто ДОЛЖНА была приехать именно сегодня вечером. Он несколько раз звонил в аэропорт, но самолёт задерживался «по техническим причинам». А если бы он не задерживался, то Таня давно уже была бы дома. Так что не стоило ему сегодня рисковать и оставаться у Карины. А то получится, как во сне…
Костя вдруг отчётливо представил себя на месте того парня, которого застрелили в гостинице. И бессильно раскинувшееся на кровати тело Карины… Жгуче-чёрные волосы, рассыпавшиеся по окровавленной подушке… И глубокое отверстие револьверного ствола, глядящее ему прямо в лицо… А над ним холодный жестокий взгляд голубых Таниных глаз…
Чёрт! Что за бред лезет в голову! И всё — из-за этого проклятого сна! Надо просто отвлечься, подумать о чём-нибудь другом. Но какой, всё-таки, жуткий сон! Костю передёрнуло от отвращения. И ведь во сне всё выглядело так, словно он сам убивает эту несчастную девчонку. Он видел всё так, как будто это именно он открывал дверь, шёл по квартире, поднимал револьвер… Костя поднёс правую руку к лицу. Ему показалось, что ладонь его ещё хранит тяжесть оружия, что подушечки пальцев ещё ощущают поверхность рифленой рукоятки.
Тьфу, чёрт!.. Костя сильно потёр ладонью о подушку. Померещится же такое! Он и револьвера-то в руках никогда не держал! Откуда же ему знать, какие ощущения тот оставляет в ладони?! А если бы даже и держал, то не стал бы стрелять в ту девчонку… И вообще, какое нужно иметь самообладание, чтобы спокойно войти в комнату к занимающейся любовью парочке, подойти к кровати и хладнокровно выстрелить в лоб… Впрочем, бывают люди, которых без особого насилия над своей душой хочется отправить на тот свет… Например…
Нет, нет! Он на это просто не способен! Стрелять в человека?! Да ещё в женщину?! Нет!
Ну, да! Он разозлился на эту бестолковую Дину! Но — убивать?!
Погоди, погоди! Никто же тебя не обвиняет! А даже если кто-то и попытается — у тебя же стопроцентное алиби!
ЧТО?!
Какое ещё алиби?! Для чего ему оно нужно, это алиби?! Он что, под подозрением, что ли? Его в чём- то кто-то обвиняет? Он этого не делал! Да и не нужно ему это было! Не собирался он убивать эту сопливую девчонку! Он даже не хотел её смерти!…
Неправда!
ХОТЕЛ!!!
Первой же твоей мыслью, после того, как ты прочёл ту злосчастную статью, было желание её убить. Ты хотел этого. Ты хотел, чтобы она навсегда заткнулась. И в своём романе — разве ты не специально выбрал именно её образ для того эпизода с сержантом Кастерзом? Убил её мимоходом, не особо задумываясь. Даже не описывая толком её внешность. Ты просто ЗНАЛ, что там, в постели, лежит Дина, и этого тебе оказалось достаточно! Просто — знать! И ты тогда совершенно спокойно позволил этому полоумному сержанту спустить курок! А потом ещё и радовался тому, насколько хорошо у тебя получилось описание этой сцены! Ты даже не огорчился, узнав о смерти настоящей Дины!!! У тебя ничего не шевельнулось в душе!!! Никаких чувств!!!
Да, не огорчился. Да, он не испытал никаких, подобающих моменту, чувств к этой несчастной девушке. Да, он воспринял известие о её смерти спокойно, даже с лёгкой ухмылкой
…успела ли она кончить?..
на губах. Ему не было дела до этой смерти. Она его совершенно не взволновала. Но только потому,
