из лимузина, сжимая счета в руке и дрожа от холода. Зимний ветер тянул ее блузку, шелк прилипал к коже. Она оглядела улицу и затем взглянула в небо. Ее таинственный парень имел террасу с плоской крышей, все здания вокруг были приблизительно одинаковой высоты.
— Черт, черт, черт, — твердила она, направляясь прочь от освещенного входа, ее зубы стучали от ледяного холода. Прыгнуть. Он не шутит. Он убийственно серьезен. Когда она проходила возле группы бродяжек, которые, так же как и она, дрожали от холода, она бросила пару счетов в их банку для подаяний.
С каждым шагом ярость в ней становилась все сильнее. Назначить с ней встречу и держать деньги как морковку перед ее носом. Она проверяла недавно, она не кролик.
Наконец, на одном из зданий оказалось то, что она искала — пожарную лестницу.
Она выскользнула из туфлей от Маноло и ухватилась за нижнюю ступеньку лестницы. Она взобралась наверх и посмотрела вниз на туфли, которые одиноко стояли на земле, как пара экзотических птиц. Лучше бы он приготовил деньги и ждал ее, а теперь она запихает их ему в глотку. Но прежде она получит несколько ответов…
Босоногая, она вскарабкалась и остановилась на первой площадке, металлическая петля леденела под ее ступнями. Тихо все проклиная, она остановилась на мгновение и осмотрела ладони. Они горели, словно она жарилась в аду. Ржавые перила врезались ей в кожу. — Черт, — пробормотала она и продолжила подниматься, пока не достигнув полуоткрытого окна, толкнула раму. Она прыгнула внутрь и мягко приземлилась на кончики пальцев, а затем, практически совершая полет по ступенькам, продолжила свой путь по направлению к террасе.
Стараясь не наступать на битое стекло, она продвинулась ближе к краю террасы, у которой не было перил. Пять чертовых зданий перед ней, пять чертовых прыжков отделяло ее от апартаментов. Сейчас она даже могла видеть его террасу, освещенную фонарями. Когда она взглянула вниз, она поспешно отступила назад. Если бы она сорвалась с такой высоты, она бы разбилась.
Почему он хочет, чтобы она умерла?
Она пригладила волосы и выругалась, когда поняла его настоящий мотив. Он не только хотел, чтобы она прыгнула для него через обруч.
Он хотел, чтобы она появилась на его пороге голой.
Как много вопросов для обсуждения… Хорошо, он даст ей что-нибудь из своей одежды, она не будет слишком разборчивой. Медленно, она сняла юбку и сложила ее в аккуратный квадрат. Она расстегнула пуговицы на блузке, стянула ее и положила сверху на юбку. Превращение причинило бы ужасные повреждения шелковой блузке. Когда она выслушает его, она вернется и найдет свою одежду немятой и что более важно, полностью нетронутой.
Порыв ветра ударил ее, вызывая озноб по всему телу. Она расстегнула свой бюстгальтер, выскользнула из трусиков и положила все это сверху на блузку. Ее не заботило то, что ее случайно могут увидеть. Жители Нью-Йорка привыкли и к более странным вещам, чем совершенно голая женщина на крыше. Даже если эта женщина отмораживает свои соски. Ветер кусал ее обнаженную кожу так, словно имел зубы.
Дрожащими пальцами она попыталась отстегнуть браслет с запястья. Ей было очень жаль его снимать, но с другой стороны, она бы повредила его во время превращения. Когда узелок развязался, в ее сердце снова разлился холод. Она положила браслет в сумочку. Может быть, он еще будет работать, когда она вернется, чтобы забрать вещи с крыши.
Она обвила руками черного ягуара, отдыхающего на ее груди. Ее кулон был единственной вещью, которую она всегда носила. Нетронутый, он остался висеть на ее шее.
Пять лет… Она облизала губы, которые внезапно стали сухими, пытаясь избавить свой мозг от мыслей и сомнений. Я — кошка. И не имеет значения, как долго я не превращалась. Это всегда во мне.
— Надеюсь, он оценит это, — сказала она, мысленно разворачивая что-то внутри себя, уменьшая и уменьшая в себе человека, как будто складывая шелк, все меньше и меньше, позволяя своей жестокой стороне распространяться все шире и глубже, изменяя кожу и превращая кости. Глубокое рычание вырвалось из ее горла, когда она открыла глаза.
Не думая, она прыгнула.
Данило ходил по комнате своих апартаментах. Он разговаривал с консьержем более пяти минут назад. Где она?
Телефон снова зазвонил. Это консьерж.
Он поднял трубку. — Она все еще в фойе?
— Кто?
Данило моргнул, сообразив, что он слышит голос Леона, а не консьержа. В нем поднялось нетерпение. Что если Танеша появиться, пока он разговаривает по телефону? — Забудь это. Зачем ты звонишь? Я думал, что сегодня утром мы все обсудили. Все сделано. Иди и празднуй. Напейся или что-нибудь еще. Теперь ты — босс.
Леон рассмеялся. — Поверь, у меня все отлично. Но сейчас, после того, как пыль улеглась и ты подписал все бумаги, я бы хотел узнать, зачем ты сделал это?
— Знаешь, что, — сказал Данило, — я поговорю с тобой после того, как ты побудешь в бизнесе десять лет. — Он повесил трубку.
Он окончательно отдал своему младшему и значительно более конкурентоспособному брату то, что он хотел. Полный контроль над семейным бизнесом. С этого момента он, Лео, был директором империи Таварес, реального имущества, отелей и казино. Без сомнения, его младший брат напьется прямо сейчас.
Данило знал это чувство. Он создавал все это. В течении последних пяти лет он работал еще тяжелее, дольше и более тщательно чем когда либо, чтобы заглушить боль от потери Танешы. Но он достиг критической точки. После того, как он позаботится о Танеше, он вернется в Бразилию и будет вести спокойную жизнь. Однажды он хотел сделать это вместе с ней, но больше он себя не обманывал.
Он даст ей достаточно денег, чтобы она осталась в Штатах и он сможет забыть, что когда-то обещал жениться на ней, сможет забыть, что она когда-то существовала. Приступ одиночества охватил его сердце. Он заскрипел зубами, прогоняя это чувство из головы. Сейчас он понял — для него не было любви.
Он посмотрел на время. Что задержало ее так надолго? Если она не догадалась, как попасть к нему, значит она слишком медлительная, умственно и физически. Потому что она не отклонила бы его предложение, это определенно то, что он о ней знал. Он прогнал внезапную мысль, что он отправил ее слишком далеко. Закрыв глаза, он старался не думать о том, что бы он делал, если бы она погибла. У него возник порыв остановить ее. Если бы он поторопился, он, может быть, застал ее вовремя и предотвратил бы ее прыжки с дома на дом. Он направился к террасе, когда двери с легким шипением распахнулись.
Он сделал шаг назад, когда она ворвалась внутрь, несколько осенних листьев залетело вместе с ней в комнату. Она встретила его пристальный взгляд, все ее тело излучало злость — ее руки сжались в кулаки, ее ноги дрожали. Резким движением, она отбросила с лица длинные волосы, ее темные глаза блестели.
— Ты, скотина, — сказала она, поднимая подбородок. — Я почти умерла. Выкладывай, что ты хотел от меня, пока я не изменила своего решения и не превратила тебя в мокрое место. — Напряжение сжало его мышцы, но ее слова невольно заставили его улыбнуться. Ее голос был мягким и глубоким, как будто ожил черный шелк. Он поднял голову и неторопливо изучил ее с головы до ног. Ее подбородок приподнялся, она дерзко встретила его взгляд. Он оценил полноту ее груди, мягкий изгиб ее бедер и аккуратный треугольник между ее ног — и нашел ее несовершенной.
— Убить меня? — Он расслабил руки. — Давай. Я дерусь с обнаженными женщинами каждый день. — Его слова возымели желаемый эффект — штормовые облака собрались у нее в глазах, но она закусила губу, воздерживаясь от ответа. Она не была так высока, как он думал, ее грудь была полнее, чем он предпочитал и ее живот был не плоским, а закругленным. Она выглядела слишком женственно. Определенно не его тип, даже несмотря на то, что ее волосы красиво спадали ей на плечи, составляя контраст с ее белой кожей так, что это заставляло задуматься о дереве и снеге — от нее даже пахло холодом. Его взгляд упал на кулон, который висел у нее на груди. Он подавил в себе рычание, подавляя желание сорвать кулон с ее шеи.
Когда он снова взглянул ей в лицо, он обнаружил, что ее широкий рот с полуоткрытыми губами не иначе как восхитителен. Танеша была соблазнительно сексуальна. Он не планировал этого, но его член
