Скважина №9

– Девятая наша!

Мирт остался сидеть. Им овладело истеричное спокойствие. Пальцы его рук сплелись между собой, как запутавшаяся леска рыбака.

– Ты уверен?

– Что ты хочешь этим сказать?!

– Ну-у…

– Если нас опередят, я тебя съем вместе со всей твоей эндокринной системой.

– Тогда нас всех съедят. Будем наемниками, техническим персоналом. С большим окладом и «золотыми парашютами». Но с другой стороны, мы можем довольствоваться обычной рентой, обычными ручейками…

– О, Господи, меня сейчас стошнит – «обычными ручейками»!

– А что? – Мирт встрепенулся, как петух после схватки со страусом. – Курочка по зернышку клюет.

– Курочка?!

Биш брезгливо посмотрел на остатки бефстроганова. Прошелся по кабинету и бросил тихо, но веско:

– Активизируй их.

– А Крыса?

– Я знаю, кто Крыса. Об этом не беспокойся.

Мирт напрягся, по его скулам волной пробежала судорога. Мышцы разгладились, а скулы порозовели.

– Ты думаешь, что это я?

– Нет.

– А кто? О Девятой до конца знаем только мы с тобой. Ты подозреваешь меня – это понятно.

– Забудь. Мы еще сыграем с этой Крысой в кошки-мышки.

Вошла умопомрачительная секретарша, которая была всего лишь дополнением к интерьеру, и задернула шторы. За окном угасал свет.

Биш озорно улыбнулся:

– Может, по старой, обычной программе?

– Нет, Дик, – быстро ответил Мирт, – я – домой.

Быстро, ох, слишком быстро ты ответил, Мирт. Подозрения! Именно из-за них Каин возненавидел Авеля. Или наоборот?

Лифт захлопнулся за Миртом, отрезая от Биша то огромное пространство, которое оставалось вне здания. В этом пространстве перемещался Мирт, ехавший в свою небольшую квартиру на юге Бурга (он любил малые пространства… агорафобия?). У Роберта была квартира в высотке Первой энергетической компании. А у Мирта – где-то там, на юге, что давало ему возможность, скрываясь от наблюдения, проворачивать свои дела. Или…

Добро пожаловать, старая добрая паранойя.

Биш не стал ужинать и принимать душ. Он просто повалился в постель. Но…

Биш не хотел засыпать. Ему мешали: то ли предчувствия, то ли подозрения, то ли…

Под окнами…

Волны набегали на причал, маскируя своим шумом лодку. Небольшую черную лодку. В ней был почти неразличим лодочник, который сушил весла. Он не дорожил своей посудиной, – спрыгнув на берег, просто оттолкнул ее ногой, и даже не посмотрел, как ее относит куда-то вдаль (в открытый океан?).

Биш встал и захлопнул окно, чтобы ему не мешал прибой.

Но он был. Был!

Биш решил побриться на ночь. Он включил электробритву, чтобы просто нарушить ночную тишину. Она жужжала. И это успокаивало.

Что-то шумело (электробритва?). Что-то вкралось в его план. Ему были нужны не только деньги.

Нет! Только деньги! Девятая – это деньги! Или… что-то еще?

Биш подошел к окну и недовольно поморщился. Его убеждали, что стеклопакеты звуконепроницаемы. Но что-то все равно проникало, просачивалось сквозь кристаллическую решетку стекла. И это был шум…

Биш вгляделся в темноту, сквозь которую сразу стали проступать пугающие очертания.

Прибой бился седой головой о берег. Играл с мусором. И лодку не отнесло. Ее выбросило на мокрый песок метров через сто. Лодочник оглянулся и заметил это. Черт с ней. Он зашагал прочь.

Странный лодочник. Очень странный. В его фигуре было Бишу что-то знакомое. Обычная фигура. А учитывая густые сумерки и дальность расстояния… Но фигура была знакомая. Нет, не фигура. Походка. Где-то Биш уже видел этот мерный, вроде бы неторопливый шаг. Но именно такими шагами пересекаются пустыни. Ровный, четкий, очень экономный ритм.