вода.
– Там можно бродить месяцами, – продолжал настаивать Самарин. Макс не ответил. Он направил луч фонаря на пол, а затем присел на корточки. В лицо ему брызнул ослепительный фонтан. В круге света плескались бриллианты, тысячи, миллионы бриллиантов, изумрудов, рубинов. Они складывались в тропинку, по обеим сторонам которой тянулись золотые бордюры. Эта своеобразная мостовая, извиваясь, убегала вглубь пещеры. Макс задрал голову и завыл от восхищения.
– Я же говорил, я же говорил! – заорал он и побежал вдоль тропинки. Самарин едва поспевал за ним. Полоска света металась, будто фонарь находился в руках эпилептика.
Максу каким-то образом удалось найти факелы, торчавшие в беспорядке по всем пещерам, и он начал зажигать их, стараясь с маниакальной тщательностью не пропустить ни одного. Вскоре пещера преобразилась. Языки пламени плясали тут и там, освещая бриллиантовую дорожку, которая заканчивалась у небольшого серого валуна. Вокруг него высились горы золотых монет различных эпох, украшения, домашняя утварь, кинжалы, пистолеты, куклы, книги в серебряных окладах, черепаховые гребни, часы с кукушкой, видеомагнитофоны, пожелтевшие фотографии в картонных рамках, стеклянные шарики, баскетбольные и футбольные мячи… Эти груды расходились волнами дальше, в мерцающую темноту. Перед ними застыло море предметов самого разного предназначения. Словно одинокие утесы, посреди него высились компьютеры и холодильники, комоды и легковые автомобили.
– Господи, – прошептал Макс, – они притащили сюда весь мир…
Самарин изумленно оглядывал свалку, тщетно пытаясь что-либо понять. Макс пришел в себя первым, вытащил из-за пазухи мешок и принялся набивать его золотом.
– Наконец-то, наконец-то! – бормотал он.
Вниманием Самарина завладел валун, являвшийся эпицентром открывшегося перед ними роскошества. Скорее даже не эпицентром, а некоей отправной точкой. Пространство перед ним было пустым. Приглядевшись, Самарин заметил на валуне какие-то знаки, нацарапанные нетвердой рукой. Он наклонился, чтобы получше их рассмотреть и тут же отпрянул. Ему показалось, что валун шевельнулся. Даже не шевельнулся, не дрогнул. По нему словно пробежала еле уловимая волна. Как будто он на самое краткое в мире мгновение расплавился и тут же застыл. Быстрый, как пиратский набег, порыв ветра согнул пламя факелов в приветственном поклоне. Свет чуть померк, а затем вспыхнул с удвоенной силой. На секунду стало светло, почти как в летний полдень. Самарин явственно ощутил чье-то присутствие. Ему показалось, что кто-то стоит прямо за его плечом. Обернуться он боялся и поэтому застыл, словно парализованный. Мурашки бросились врассыпную по его шее, пытаясь затеряться на бескрайних просторах спины. Боковым зрением Самарин уловил быстрое движение. Чья-то тень заслонила ближайший факел и сразу исчезла. Он медленно повернул голову – никого. Макс поднял голову.
– Самарин, ты думаешь, я за тебя твою долю собирать буду? Давай – не зевай!
Он весело подмигнул и, досадуя на себя за задержку, вновь принялся за работу.
Самарин нагнулся, продолжая оглядываться исподлобья, рассеянно поднял первую попавшуюся монету. На ней был изображен пожилой человек в круглых очках с непрозрачными стеклами. Его украшала перевязь через плечо. Самарин хмыкнул и положил монету в карман. Взгляд его снова упал на валун. Валун зашевелился. На этот раз совершенно отчетливо. Как будто собирающийся проснуться человек передернул плечами. Самарин вновь застыл, не отрывая взгляда от валуна, и тихонько позвал:
– Макс.
Тут Самарин понял, что уже несколько секунд не слышит звона монет. Макс стоял, полусогнувшись, челюсть отвисла, глаза широко распахнуты. Перед ним, скрестив руки на груди, возвышался Мурк. Легкий ветерок рыскал в его спутанных космах. Рубцы на щеках полыхали, как лампы дневного света. Из-под валуна доносилось легкое гудение.
Макс распрямился, хрустнув затекшей поясницей.
– Вот, – обратился он, как ни в чем ни бывало, к шаману, – а мы тут решили на местной помойке поживиться. Не возражаешь? – Помолчав, Макс добавил, – Папаша.
– Пьяный ишак – твой папаша.
Мурк по-хулигански сплюнул сквозь зубы и сунул руки в карманы широких, заляпанных конским навозом штанов. Макс, казалось, не замечал этого откровенного демарша:
– Да в чем дело, ей Богу, что мы такого сделали? Шли себе, гуляли. Смотрим, пещера какая-то, решили заглянуть…
– Я сейчас тебя по лицу ударю, – прервал его Мурк и для убедительности показал маленький костлявый кулак.
– Руки-то мыл, чучело?
Макс отодвинул в сторону мешок и растянул губы в улыбке, затем шагнул вперед и достаточно профессионально выполнил хук справа. Самарин прекрасно видел, что Мурк не успеет отклониться, и приготовился услышать характерный хруст. Но кулак Макса просвистел в воздухе, протащив за собой хозяина метра полтора. Макс не растерялся и ловко развернулся, ища глазами противника. Мурк стоял перед ним, подняв руки в боксерской стойке. Он поманил Макса пальцами правой руки, а левой провел по горлу, мол, теперь тебе хана. Макс улыбнулся.
– Папаша увлекался боксом.
– Третье место на «Хрустальной перчатке в 68-м в Кардиффе, – гордо ответил «папаша».
– Среди юниоров.
– Вне весовых категорий, на звание абсолютного чемпиона по версии ВАБ.
Макс присвистнул:
– Отец моего изначального тогда поставил на Гордона.
– Гордон был слабаком. Сидел на транквилизаторах. У него печень была больше, чем твоя задница.
– Отец моего хозяина ни черта не смыслил в боксе. Я всегда ставлю на урканцев.
