изданный в Берлине. (Берлин: Основа, 1924; второе издание: Париж: YMCA-Press, 1978). Весь пафос авторов этого сборника состоит в биении себя в грудь и посыпании головы пеплом.
Объясняя, в чем состояла якобы роковая роль евреев в русской революции, Г. А. Ландау, которого Солженицын называет «видным еврейским публицистом», многословно рассуждает о том, что еврейские родители — мещане и буржуа — даже те из них, кто не придерживался революционных взглядов, «сочувственно, подчас с гордостью, и в крайнем случае безразлично [взирали] на то, как их дети штамповались ходячим штампом одной из ходячих революционно-социалистических идеологий» (стр. 239– 240) — в отличие, надо полагать, от русских мещан и буржуа, которые
Прежде всего надо сказать, что Г. А. Ландау был не только публицистом, но активным общественным и политическим деятелем, участником Еврейской демократической группы. До 1905 года эта группа примыкала к Союзу Освобождения, в котором ведущую роль играли П. Б. Струве, И. И. Пуринкевич, П. Н. Милюков, Ф. И. Родичев, составившие затем ядро Конституционно-демократической партии. В горниле событий 1905 года немногочисленная группа Ландау оказалась левее кадетов, в одной связке с трудовиками, тогда как к кадетам примкнула более многочисленная Еврейская народная группа — еще одно подтверждение той простой истины, что еврейское революционное, либеральное, оппозиционное движение, в своей пестроте, лишь повторяло в уменьшенном виде общероссийское движение.[166] Таким образом, Г. А. Ландау выражал настроения отнюдь не всего еврейства, а относительно небольшой группы. Пиком его общественно-публицистической деятельности было составление в 1905 году, «в минуту открытого проявления всех общественных требований», текста знаменитого «Заявления еврейских граждан» с требованием равноправия, под которым было собрано более шести тысяч подписей. Для Солженицына этого документа не существует — он его не цитирует и не упоминает, зато охотно приводит сомнительные послереволюционные спекуляции того же Ландау, под которыми вряд ли поставили бы свои подписи хотя бы шесть человек из тех, кто подписал его «Заявление» 1905 года.
Словами «видного еврейского публициста» Солженицын сообщает читателям о том, будто «постепенно установилась в еврейском обществе гегемония социализма», что революционные идеи «в еврейской среде были дважды разрушительны», и т. п. Договаривается он вместе с Г. А. Ландау и до того, что евреи якобы отрицали «гражданское общество и современное государство» (стр. 240). Абсурдность этого утверждения состоит уже в том, что российское
Не большего стоят и его запоздалые сетования на то, что еврейские родители якобы охотно поощряли детей на революционный подвиг. Если бывали такие родители, то только как исключение. Правилом же было обратное: еврейские родители тряслись над своими детьми гораздо больше, чем русские (чрезмерное чадолюбие — одна из самых характерных национальных черт евреев, предмет постоянных шуток острословов), а потому и всячески старались уберечь отпрысков от опасных увлечений, грозивших погубить их молодые жизни. Если же часть молодежи все-таки шла в революцию, то лишь потому, что родители были
Об убожестве рассуждений, на которые опирается Солженицын, еще ярче говорят другие его выписки из того же сборника. Читаем:
«В. С. Мандель отмечает: „Русский марксизм в чистом его виде, списанный с немецкого, никогда не был русско-национальным движением, и революционно настроенной части русского еврейства, для которой восприять социалистическое учение по немецким книжкам не составляло никакого труда, естественно было принять значительное участие при пересадке этого иностранного фрукта на русскую почву“. Ф. А. Степун высказался так: еврейская молодежь смело спорила, цитируя Маркса, в каких формах русскому мужику надо владеть землею. Марксистское движение в России началось с еврейской молодежи в черте оседлости. Развивая мысль, В. С. Мандель припоминает „Протоколы сионских мудрецов“… эту нелепую и злостную фальсификацию».[168] Так вот «эти евреи усматривают в бреднях протоколов злой умысел антисемитов искоренить еврейство», но ведь они «сами в большей или меньшей степени не прочь устроить мир на новых началах и верят, что революция есть шаг по пути осуществления царства Божия на земле и они, уже не в осуждение еврейского народа, а в похвалу, приписывают ему роль вождя народных движений за свободу, равенство и социальную справедливость, вождя, для достижения этой высокой цели, конечно, не останавливающегося перед разрушением существующего государственного и социального строя». И приводит пример крайнего выражения в книге Фрица Кана «Евреи как раса и народ культуры»: «Моисей за 1250 лет до Христа первый в истории провозгласил права человека… Христос заплатил смертью за проповедь коммунистических манифестов в капиталистическом государстве»; а «в 1848 году вторично взошла вифлеемская звезда — и опять она взошла над крышами Иудеи: Маркс» (стр. 242, со ссылкой на сборник «Россия и евреи», стр. 172–173).
Солженицын приводит этот длинный пассаж для подтверждения основных своих положений. Попытаемся разобраться — есть ли нем хоть какой-то смысл? Нам сообщается, что марксизм был перенесен в Россию не Г. В. Плехановым и другими разочаровавшимися в народничестве чернопередельцами, а еврейской молодежью.
«Протоколы сионских мудрецов» В. С. Мандель, конечно, называет фальшивкой, но сам — с не меньшей разнузданностью, нежели создатели этого подлога, — приписывает евреям претензию на «вождизм», на руководство всем миром, на безудержное стремление к потрясению основ, «не останавливаясь перед разрушением существующего государственного и социального строя». Это та же клевета на еврейский народ, что содержится в «Протоколах…»! Но, пожалуй, самое изумительное в приведенном пассаже — это цитата в цитате из некоего Фрица Кана, говорящая о том, что бредовому сознанию юдофобствующего еврея — так же, как сознанию любого одержимого юдофоба, — поистине «все дозволено». Библейский Моисей — племенной вождь, освободивший из рабства свой народ (племя) — превращается в поборника прав человека (
Бумага поистине все терпит. Постулируя мистическую связь между тремя евреями, отделенными друг от друга тысячелетиями, Мандель, в сущности, приписывают евреям все социальные потрясения и катаклизмы, когда-либо случавшиеся в истории человечества. От чего, конечно, снова переходит к истории России. Солженицын с готовностью цитирует. Русское правительство «окончательно зачислило еврейский народ во враги отечества», но это, так сказать, поделом, ибо «хуже того было, что многие еврейские политики зачислили и самих себя в такие враги, ожесточив свои сердца и перестав различать между „правительством“ и отечеством — Россией… Равнодушие еврейских масс и еврейских лидеров к судьбам Великой России было роковой ошибкой» (стр. 453–454). Это пишет тот самый автор, который только что иронизировал по поводу того, как еврейская революционная молодежь, с пеной у рта и с риском попасть на каторгу, спорила о формах земельной собственности русских крестьян! Так в чем же была «роковая ошибка»
