маленький медвежонок. У всех, кто мало-мальски так или иначе относился к правильным пацанам, были звери. У Якова Шебанина, второго по значимости человека в терновском криминальном мире, не было никого, кем он, пригласив братву в дом, мог бы похвастаться.
Рубрика «Братья наши меньшие» в терновской «Доске объявлений» была изучена Шебаниным от начала до конца. Животных предлагалось много, но все они были из прирученных, одомашненных, то есть не вызывавших уважения в рвущейся в глубину джунглей душе авторитета. Даже сам текст объявлений наталкивал на мысль, что ему хотят всучить какую-то тварь, которая может лишь тереться о ноги, попрошайнически урчать и дремать в углу квартиры на мягкой подстилке. Ну что это такое – «Отдам в добрые руки курильского бобтейла»? Само название «бобтейл» – нормальное, крутое. Однако если он может жить лишь в добрых руках, то какой это зверь? Так, кошка очередная. Были и толковые объявы. Например: «Продам бультерьера, суку». Но не хватало, чтобы среди братвы пошел слушок, что он в своем доме пригрел суку. Да и сам Яша сук не переваривал еще с малолетства.
Лежа на диване и подергивая ногой в такт несущейся из динамиков «кенвуда» песне Элтона Джона, Яша пускал в потолок дымные кольца и размышлял над очевидной несправедливостью. У всех, как у людей, в доме животные. Причем не босяцкие пуделя да рыбки, а самые настоящие обитатели диких краев, в которые без проводника соваться просто неразумно. Один медведь Витька Соломы чего стоит. Сразу видно – братан слился кровью с природой, ему близок зов предков и налицо хищнические природные инстинкты. Если бы было не так, то Солома держал бы в доме хомячка или морскую свинку. А он содержит косолапого, следовательно, требует к себе заслуженного уважения. Полгода назад Валерьян Николаевич Полевых, держатель Птичьего рынка, предлагал Якову росомаху. Яков отказался, и ее тут же перехватил Алик Бабаев из «крымской» бригады.
– Мариш! – крикнул Яша в глубь спальни. Там, у туалетного столика, сидела жена и пыталась посредством применения свежей клубники и пакетиков чая уничтожить с лица следы вчерашнего празднования дня рождения сына Николая Рубакова, известного в городе, как Буденный. – Ты не помнишь, почему я от росомахи отказался?
– От чего??
– Да от росомахи! Мне ее Полевых за три штуки баксов справить хотел.
– А... Ты тогда пьяный был. Слона требовал... Яш, у нас «Туборга» в холодильнике нет?
Шебанин не ответил. Он был настолько погружен в идею приобретения хищного зверя, что даже похмелье не могло нарушить ход его мыслей.
– Мариш, а у нас на Птичьем рынке дичь есть?
– Лучше на базаре купить. Там птица свежее. Сходи на кухню за пивом, а? Я ногти о банку боюсь поломать. Я вообще сегодня какая-то несуразная... Сегодня к Таньке Пашининой на свадьбу ехать, а у меня еще лицо не отошло...
– Короче, собирайся. – Яша вскочил с дивана и принялся натягивать джинсы. – По дороге пивка попьем.
– Куда? Я в таком виде!
– Да ты всегда в таком виде! – огрызнулся Шебанин. – Кончай прихериваться под Софи Лорен! На рынок едем. Птица, птица... На кой мне твоя птица? Посвежее... Мне пострашнее нужно!
Пока жена одевалась, Яша быстро спустился на нулевой этаж, которым была занята подземная парковка дома, и выгнал на улицу красавец «Ягуар». Притормозив у подъезда, он вынул из кармана мобильный телефон и промурлыкал:
– Солнышко, ну, ты скоро?
Жена ответила, что уже завязывает на полусапожках шнурки. Когда после этого сообщения прошло пять минут, а она так и не появилась, Яша опустил стекло и заорал, уставясь в окна третьего этажа:
– Ты че, в натуре, как свидетель?!! Может, тебя еще поискать сходить?!!
Через тридцать секунд Марина Шебанина была внизу.
Еще через четверть часа, когда часы на панели «Ягуара» показывали начало двенадцатого, Яша, косясь на жену из-под рассеченных в боксерских поединках бровей, подъехал к Терновскому птичьему рынку.
– Хватит пить, – посоветовал он, вынимая ключ из замка. – Вторую банку приканчиваешь. Мне тебя потом, у Пашининых, опять волоком таскать?
– Да ладно, ты! – бросила жена. – Раскудахтался... Ну и что ты покупать собрался? Сразу говорю – если обезьяну, выселю вас обоих за город. У моих знакомых в Серпухове маленькая мартышка вилки узлом завязала и стереосистему молотком разбила. Давай ужика купим? Я с ним играть буду.
– «Ужика», – передразнил, оскалившись, Яша. – Какого ужика? Тварь беспонтовую, которая даже укусить толком не может?! Да меня братва с твоим ужиком запоганит, как лоха!
– «Братва»! – не пожелала остаться в долгу Марина. – Я посмотрю, что твой Соломьянинов делать будет, когда его медведь вырастет и бабу затребует! Не дай бог твоему Соломе в тот момент к нему в клетку войти! Кто тут запоганенный останется, еще не ясно...
– Заткнись, дура! – окончательно вышел из себя Шебанин. – Закрой свой рот и не открывай его, пока от рынка не отъедем! Поняла?
Мариша поняла. В такие моменты Яше лучше не перечить.
Выбор был. Миновав клетки с попугаями и банки с белыми мышами, Яша прошел в глубь рынка и оказался посреди жулья, приторговывающего животными редких видов. Первый же милицейский налет мог закончиться конфискацией дорогостоящих животных и пополнением Терновского зоопарка. Будущим хозяевам саламандр, оцелотов и койотов предлагались для просмотра фотографии, после чего ударившие по рукам партнеры ехали к месту содержания зверя. Там зверь осматривался, помещался в тару нового владельца и увозился на новое место жительства. Об этих сделках органы знали, но до сих пор не могли разыграть комбинацию наверняка. Чтобы привлечь к ответственности, нужны неоспоримые доказательства. Например, контрольная покупка какого-нибудь мангуста или тайского сурка. Однако продавцы животных разговаривали только с людьми, прибывшими к ним по рекомендации. А публично они продавали рыбок и корм для канареек. Была еще одна проблема. Станут ли опера из районного отдела заниматься спасением попавших в плен лемуров и сурикатов, если на территории «темняками» висят кражи и разбои? А прослыть оперативником, раскрывшим преступление, предусмотренное санкциями статьи Уголовного кодекса за жестокое обращение с животными или контрабанду, не мечтает ни один опер в здравом уме.
Яшу знали все. Не только на рынке, но и в самом Тернове. Именно по этой причине в рекомендациях он не нуждался и разговаривал не полунамеками, а по-деловому.
– Какие звери есть?
Слушая ответы на свой вопрос, Яша чувствовал, как приближалось похмелье. Перечислялось и демонстрировалось все, что имелось в наличии. Все знали – если Яша Шебанин желает что-то купить, то вопрос не в деньгах, а в симпатиях.
Щенок гиены симпатий не вызвал. Увидев фото, Яша едва не содрогнулся от приступа рвоты.
– Убери эту собаку по-хорошему!.. Нет, и это не нравится... И это... А вот это что за дичь?
Перед Шебаниным красовалось изображение муравьеда.
– Не, где я ему муравьев в мае наберу?
Чувствуя, как начинает нестерпимо болеть голова, Яша снова покосился на жену. Та была в прекрасном расположении духа и, присев перед какими-то коробками, гладила котят.
– Короче, ничего толкового у вас нет, – отрезал Яша.
Он повернулся и, высматривая ближайший коммерческий киоск, стал выходить из рядов. Обрадовавшись решению мужа, Марина поспевала за ним.
– Слышь, черепаха есть.
Этот голос прозвучал для Шебанина, словно голос хирурга за секунду до выхода из наркоза.
– Чего?
Яша обернулся и увидел тридцатилетнего парня. Тот стоял на самом краю рядов и пальцем указывал на дно стоящего на земле аквариума.
– Черепаха, – повторил парень. – Таких нигде нет. Посмотри, какая морда у нее необычная. Клюв. И формы какие, а? Таких в Тернове нет ни у кого.
Яша почесал щеку. Действительно, таких черепах он ни у кого не видел. Овальный панцирь, вытянутые
