— Фамилия.
— Фридман. А что такое? Что со мной случилось?
— Авария, — коротко сказал я, — у тебя была амнезия.
— Что такое амнезия?
— Потеря памяти, — ответил я, мысленно обругав себя за глупость. Надо же, не догадался сформировать ей хоть какое-то паршивенькое объяснение происходящего. Она же меня изведет вопросами!
— Что за авария?
— В нашу машину стреляли, одна из пуль попала в колесо, нас занесло, ты сильно ударилась головой.
— Кто стрелял?
— Потом объясню. — Я понял, что должен как-то перехватить инициативу, иначе придется отвечать на подобные вопросы до конца дней своих. — Как ты себя чувствуешь?
— Я? Плохо. Все тело болит. Голова болит и кружится. Болит так… даже корни волос болят!
«Еще бы! — мысленно ухмыльнулся я, — если бы ты дергалась сильнее, то просто осталась бы без скальпа».
— Почему я раздета? — без особого интереса спросила Веред. Судя по всему, ее это не особенно волновало, да и никаких попыток прикрыться не наблюдалось. Кажется, я забыл вложить в нее женскую стыдливость.
— Твой мочевой пузырь сработал. Одежду пришлось выкинуть. Так, скажи, ты стрелять сможешь?
— Я? Смогу. Где мой пистолет?
— Держи.
Веред взяла пистолет, проверила обойму. Интересно, если она помнит, кто есть кто, и умело дурачит меня своими вопросами, то получив пистолет, атакует сразу или даст мне возможность раскрыться до конца?
— Надо будет в кого-то стрелять? — спросила девушка.
— Наверное. Мы должны ехать. Иди, поищи в шкафу какие-нибудь джинсы и умойся. В шкафу должна быть кожаная сумочка с фотоаппаратом. Выложи его, а сумочку возьми для пистолета и документов. Твоя где-то потерялась.
Веред ушла. Я быстро подобрал с пола обрывки ремней и выкинул их. Отключил «Панасоник» от сети и взгромоздил на него кое-что из посуды, для маскировки. Пока все, что касается подмены личности, выглядит отлично. Надо же! Такую операцию в домашних условиях и без предварительных экспериментов даже невозможно было представить. Но мне она удалась. А что оставалось? Ведь если верить словам стражницы, вся моя семья и родственники погибли в будущем. И плевать, что вокруг меня вблизи и вдалеке живут пятнадцать миллионов евреев. Это ПОКА они живут. А в будущем, в моем времени… Теперь, после уничтожения семьи, я, насколько мне известно, оставался последним евреем на Земле. Я должен был воплотить в себе интеллект десятков миллионов моих погибших соплеменников. Я должен был победить, для того, чтобы перестать быть последним евреем.
— Есть что-нибудь на ноги? — крикнула Веред из другой комнаты.
— Нет. Не волнуйся, купим. Джинсы нашла?
— Да. Женских трусиков у тебя нет?
М-да. Вот уж чего здесь нет…
— Купим. И одежду другую купим. Собирайся.
Из простенького тайника (подарок для любознательных) я вытащил «Узи» и запасные обоймы. Проверил, все в порядке. Второй тайник я даже не тронул. Третий находился вплотную к трубам канализации и был защищен от любой аппаратуры. Из него я вытащил две портативные ракеты. Их можно было запускать с плеча, а головка самонаведения была настроена на излучение темпостанции. Подобные же ракеты хранились у меня в Беэр-Шеве, Явне, Афуле и Иерусалиме. Шайтан! Какую из моих иерусалимских квартир накрыли эти ублюдки?
Мы сели в автомобиль. Я показал Веред аккуратную круглую дырку от пули. До нее не дошло, что если есть входное отверстие, то должно быть и выходное. А если его нет, значит стреляли изнутри. Не заметила или притворяется?
— Кто стрелял? Арабы? — спросила Веред.
— Почти. Подожди, здесь крутой спуск. Внизу объясню подробней.
Дорога, и правда, была сложной. Но несмотря на крутые повороты я должен был напряженно думать о вещах, с управлением машиной не связанных. Даже имея определенную цель (уничтожение станции), я не продумал ситуацию до конца, не ответил на многие вопросы.
Зачем я им нужен живой? Из-за несоответствия между моей характеристикой невероятно умного и хитрого типа и моим поведением человека, знающего о неминуемой гибели Израиля, но ничего не предпринимающего ни для спасения страны, ни для обеспечения своего будущего в другом месте. Именно это несоответствие вызвало подозрения. Стоит ли оценивать свои показные действия, как ошибочные? Возможно, лучше было, не особенно скрываясь, переводить за границу большие суммы денег? Тогда наблюдатели из Стражи были бы удовлетворены, и… я был бы мертв, то ли взорванный в машине, то ли подстреленный из снайперской винтовки. Да мало ли способов убрать человека?
Что будет, если я сейчас уничтожу станцию? Соберутся ли в 19.30 все агенты? Они уже будут знать, что «Веред» в моих руках. Но о том, что я сделал мозговой модулятор, им ни за что не догадаться. Итак, они считают, что девушка молчит или мертва. А может быть, она сумела перехитрить меня и взять в плен? Тогда стоит подождать ее… А меня? Стоит ли ждать меня в моих квартирах? В конспиративных, тех, что в Хайфе и Иерусалиме, конечно стоит. Если мне нужны новые сотрудники, я могу туда заехать. Нет уж! Пигалица, сидящая рядом, чуть было не справилась со мной. А в квартире могут находиться несколько серьезных мужиков. Эти скрутят меня без проблем. Проклятая лень! Ведь сколько раз собирался сделать мозговой модулятор-излучатель! Вроде мощных армейский установок, только в сто раз компактней. Тогда бы мне и дверь открыли, и кофе бы приготовили, и рассказали бы все, что надо.
— Мы спустились, — сказала Веред. — Рассказывай, что происходит. Что значат твои слова: «почти арабы»?
«Вот что значит почти пустая голова, — подумал я. — Мне уже не вспомнить, когда я так выразился, а она помнит».
— Я не знаю, есть ли среди них арабы, — ответил я, — но они — мусульмане, и я как-то их не различаю.
— Террористы?
Я основательно задумался. Можно было соврать, а потом, попадая в тупик противоречий, латать ложь другой ложью. В конце концов, Веред была настроена на беспрекословное подчинение. Но сомнения способны разъесть что угодно, любую веру. Неизвестно, как поведет себя наспех слепленная личность под их натиском. Лучше всего сказать правду. Еще лучше — почти правду.
— То, что я скажу, похоже на бред ненормального. Но тебе придется мне поверить, другого объяснения нет. Это террористы, но они не обычные, а из другого времени, из будущего. Они прибыли сюда для того, чтобы уничтожить Израиль. (Вранье: в нашем будущем Израиль уже уничтожен, а вместе с Израилем и вся иудео-христианская цивилизация, стражники находились здесь для того, чтобы не допустить коррекцию истории). Мы с тобой — тоже из будущего, наша задача предотвратить это. Могу объяснить кое- какую странность. Скажи, Веред, ты помнишь своих родителей?
— Отец — Эли, мать — Рахель, — отбарабанила Веред.
— Так записано. А в лицо ты их помнишь? Голос, походка, профессия? Отец курил? Нет?
— Не помню, — изумленно сказала девушка. — Ни-че-го не помню!
— Все в порядке, вспомнишь, — успокаивающе соврал я. — Перед отправкой сюда тебе под гипнозом дали новую биографию. После амнезии вспомнилась только она. Пока. Не расстраивайся, все восстановим.
— Я не могу поверить, — прошептала Веред, — это так невероятно. Но если ты говоришь… На сколько лет мы вернулись?
