— Гарет Кол.
— Снова, — вздрогнул Рыжебородый. — Я повторяю тебе это уже дней десять.
— Но ты не сказал мне того, что я хочу знать, — продолжала Алата.
— Его слабости? — скривился Донахью. — У него их нет.
— Он должен иметь слабое место, — настаивала Алата, вышагивая вокруг дерева, которое давно повалила буря. — Если бы он не имел ни одного, он бы правил миром.
— Он правит настолько, насколько это его интересует, — возразил Донахью и, вытащив нож, начал рубить подлесок, который не давал пройти дальше по тропинке. — Поверь мне, если Гарет захочет стать королем мира, он станет.
— А ты тем не менее думаешь, что сможешь убить его, — сказала она, почти улыбаясь.
— Я знаю это, — искренне согласился Донахью.
— А я до сих пор не знаю, почему ты так его ненавидишь. После всего, что ты рассказал мне, я бы сказала, что он — единственный, кто хочет видеть тебя живым.
— Он убил бы меня, если бы у него был шанс! — вскипел Рыжебородый.
Алата покачала головой.
— Не могу понять, почему кто-то должен хотеть кого-то убить.
— Конечно, ты не можешь, — прорычал он, рубанув ножом с новой силой. — Никто из тех, кто не жил в Туннелях, даже и вообразить себе не сможет, что это такое.
— Думаю, ты прав.
— Ходить по безмолвным Туннелям, где полно всяких существ, а потом слышать, как все неожиданно взрываются смехом из-за того, что кто-то пошутил и только ты этого не слышал, — Донахью говорил больше для себя, чем для Алаты. — Читать книгу слово за словом, страницу за страницей, когда Гарету нужно только две секунды, чтобы знать каждое слово, которое есть в ней. Знать, что они слышат — все твои мысли, наблюдают за тобой, даже когда ты заперся в комнате. Чтобы они появлялись и исчезали, и ты никогда не был уверен, в самом ли деле это они, или ты смотришь на одно из созданий Гарета. Знать, что ту работу, которую поручает тебе Гарет, он сам может сделать лучше и с большей легкостью. Нет, конечно, ты не сможешь этого понять!
Он пробормотал проклятие и, убрав нож, полез между колючих кустов, находя приятным ощущение колючек, царапающих кожу, упиваясь восторгом от прикосновения к растению. Рет побери, но Кол пожалеет о том, что дал ему жить!
И вдруг Донахью почувствовал руку на своем плече, мягкую, но твердую. Словно кошка, повернулся он к Алате. Его лицо осталось искаженным от ненависти.
— Извини, — сказала женщина, встретившись с ним взглядом. — Я не то имела в виду.
— Все в порядке, — сказал он. — Колдун позволил мне жить. Это — его слабость, и он за нее заплатит. Он заплатит за нее кровью.
— Надеюсь, ты прав, — сказала Алата.
— Я дважды ранил его и смогу это сделать снова, — уверенно заговорил Донахью.
— Но как ты можешь ранить Кола?
— Ты не понимаешь. Создания Гарета Кола и есть Гарет Кол или, в крайнем случае, часть его.
— Но если то, что ты говоришь, правда, ты с Элстоном и моим отцом перебил их дюжину, однако Кол сумел победить вас.
— Это путь, — сумрачно ответил Донахью. — Им можно воспользоваться. Я найду, как.
— Хотела бы я, чтобы ты доверял мне, — честно призналась Алата.
— Тебе это не нужно, — ответил он. — Колдун всегда оставляет в живых женщин Норманов… Нормалов. Я думаю, он где-то держит их. А когда я прикончу Крастона, ты станешь снова Баронессой. Это-то и будет хуже всего.
— И что же в этом плохого? — удивилась женщина.
— А ты не понимаешь?
— Я говорю о том что стану Баронессой, — ответила она, прихлопнув москита.
— Вот это мне и не нравится.
— Я же все равно, по существу своему, пешка, разве нет? — спросила она. Ее глаза вспыхнули с неожиданной яростью. — Ну, выйду я за тебя замуж. Почему, ты думаешь, Майкл Дрейк женился на мне? Из-за моей красоты? Посмотри хорошенько на меня.
— И что это за условие? — спросил Донахью.
— Когда ты станешь Бароном, ты убьешь меня не откладывая.
На это Донахью ничего не ответил. Они прошагали молча целый час, пока не наступила ночь. Потом они разбили лагерь у ручья, напились воды и сели у большого дерева.
— Есть одна вещь, которой я не понимаю, — сказала Алата, поколебавшись, пока они смотрели на болота за ручьем.
— Какая? — проворчал Рыжебородый.
— Прошло больше недели, с тех пор как мы спаслись от людей Крастона, и ты не дотронулся до меня.
— Ты хочешь, чтобы я это сделал?
— Нет, — сказала она, непроизвольно вздрогнув от такой мысли. — Но я ожидала, что ты все-таки изнасилуешь меня. Ведь вокруг никого нет, чтобы следить за тем, как ты выполняешь свое обещание.
— Если бы я изнасиловал тебя, ты, возможно, убежала бы. А если бы ты убежала, мне, быть может, понадобились бы месяцы, чтобы найти тебя… если к тому времени ты осталась бы еще жива. Нет, если я изнасилую тебя, это помешает нашей свадьбе.
— Значит, ты не хочешь делать этого, не так ли? — горько сказала она.
— Нет. Я завоюю тебя — вот так. — Она молчала, и Донахью продолжал: — И никто тогда не заберет то, что станет моим. Если не…
Он сделал паузу, изучая ее черты.
— Если не… что? — спросила она.
— Если у тебя нет любовника, спрятавшегося где-то и ждущего, пока я не вернусь в Ступицу, чтоб воткнуть нож мне между ребер.
— Этого ты можешь не бояться, — успокоила Алата. — У меня нет любовника.
— Может, какой-то старый знакомый, — усмехнулся он.
— У меня никогда не было любовника.
— Разве ты бы не хотела его иметь? — с любопытством спросил он.
— Да. Давно.
— Что с ним случилось?
— Он умер.
— Как.
— Ты убил его давным-давно, — сказала Алата Дрейк. Она повернулась на бок и закрыла глаза. Через минуту она спала и видела сон о богоподобном молодом человеке, который однажды подхватил на руки глупую некрасивую девочку и помог ей устоять на ногах.
