Майк Резник
Вдоводел
Кэрол, как всегда
А также Энн Гроель и Дженнифер Херши за поддержку и терпение.
ПРОЛОГ
В миле под сверкающей поверхностью Делуроса VIII, столицы расползающейся по галактике человеческой Олигархии, по длинному, тускло освещенному коридору движущаяся дорожка несла двоих мужчин в сером и белом одеяниях. Их голоса эхом отдавались от стен и потолка.
— Интересно, как он выглядит? — спросил мужчина в сером.
Его спутник пожал плечами.
— Старый и больной.
— Я знаю. Но я видел столько его голограмм. Тех времен, когда… вы знаете.
— Когда он по праву считался самым знаменитым убийцей галактики? — уточнил мужчина в белом.
— Он убивал с разрешения закона.
— Так гласит легенда.
— Вас послушать, в жизни все было иначе.
— Да нет, — покачал головой мужчина в белом. — Но вам известно, как создаются легенды.
Дорожка вынесла их к контрольно-пропускному пункту. Они постояли, пока робот сверил их идентификационные бляхи и ретинаграммы, потом двинулись вновь, чтобы в пятидесяти футах остановиться у следующего КПП.
— Это обязательно? — спросил мужчина в сером.
— Здесь, совершенно беспомощные, лежат самые богатые мужчины и женщины Олигархии, — последовал ответ. — Они абсолютно беззащитны, и поверьте мне, нельзя стать богатым, не нажив врагов.
— Я знаю. — Мужчина в сером указал еще на два КПП. — Их же разделяют всего пятьдесят ярдов. Неужели нас будут проверять на каждом?
— Именно так.
— Потерянное время.
— Включите в счет доставленные вам неудобства. Спустя две сотни ярдов коридор раздваивался. Они перешли на дорожку, уходящую вправо. КПП теперь попадались чаще, и наконец странная пара остановилась у двери, ничем не отличающейся от других.
— Это здесь, — объявил мужчина в белом. Они постояли перед сканером, пока тот считывал их ретинаграммы и отпечатки ладоней.
— Я нервничаю, — признался мужчина в сером, когда дверь откатилась в стену.
— Процедура достаточно простая.
— Но он же не знает, кто мы.
— И что?
— Устраивает ли его состояние, в котором он находится? А если он на нас разозлится? Если он убивает людей, которые докучают ему?
Комнату заполнил синий свет.
— Нельзя ли поярче? — спросил мужчина в сером.
— Он не открывал глаза больше ста лет, — ответил его спутник. — Комната будет ждать, пока зрачки пациента не привыкнут к такой освещенности, а потом добавит яркости. — Он зашагал мимо номеров ячеек, выбитых на специальных табличках, нашел нужную. Остановился. — Ячейка десять тысяч пятьсот сорок семь.
Из стены на восемь футов выдвинулся ящик. Под полупрозрачной крышкой просматривались контуры человеческого тела.
— Джефферсон Найтхаук, — промурлыкал мужчина в сером. — Тот самый Найтхаук. — Он помолчал. — Я ожидал увидеть совсем другое.
— Правда?
— Я думал, что он облеплен проводами и шлангами.
— Вы принимаете нас за варваров, — хмыкнул мужчина в белом. — В тело имплантированы три контролирующих блока. Этого вполне достаточно.
— А он дышит?
— Конечно.
Мужчина в сером прищурился, стараясь уловить движение груди или губ.
— Я ничего не вижу.
— Процесс дыхания настолько замедлен, что отследить его может только компьютер. Глубокий Сон замедляет процессы обмена, а не останавливает их. Иначе тут лежали бы тридцать тысяч трупов.
— Так что же нам теперь делать?
— Я уже делаю, — ответил мужчина в белом. Он приложил руку к сканирующей пластине и пробежался пальцами по выдвинувшейся из-под нее клавиатуре, набирая код.
— Сколько на это уйдет времени?
— Для нас с вами — одна минута, для тех, кто лежит здесь, — четыре или пять.
— Почему так долго?
— Если б не смертельная болезнь, эти люди сюда не попали бы. Организм у них ослаблен и очень медленно реагирует на стимуляцию. — Мужчина в белом оторвал взгляд от тела. — Многие умерли от шока в момент пробуждения.
— А Найтхаук не умрет?
— Вряд ли. Сердце у него практически в норме.
— Хорошо.
— Но я бы на вашем месте подготовился к сильному потрясению.
— В смысле? Вы же сами сказали, что он тяжело болен, и эта встреча неприятными последствиями не грозит. Так в чем проблема?
— Вам доводилось видеть человека с прогрессирующей эплазией?
— Нет, — признался мужчина в сером.
— Вид нелицеприятный. Прошу учесть.
Они замолчали, так как тело начало изменять цвет. Еще две минуты, и крышка уползла в стену, открыв исхудалого мужчину, обезображенного вирусным кожным заболеванием. На его лице просвечивали острые скулы, костяшки пальцев словно торчали наружу, а там, где кожа еще покрывала плоть, она скукожилась и пошла трещинами.
Мужчина в сером с отвращением отвернулся, но затем вновь заставил себя посмотреть на тело. Он ожидал, что его окатит запахом гниющего мяса, однако воздух остался чистым и свежим.
Наконец веки лежащего дрогнули раз, другой и медленно поползли вверх, открыв водянисто-голубые, практически, бесцветные глаза. Больной с минуту разглядывал своих гостей, потом нахмурился.
— Куда подевался Акоста? — просипел он.
— Кто такой Акоста? — спросил мужчина в сером.
— Мой врач. Он с минуту как отошел.
— Ах, вот вы о ком, — улыбнулся мужчина в белом. — Доктор Акоста уже восемьдесят лет как умер. Вы проспали сто семь лет, мистер Найтхаук.
На лице больного отразилось недоумение.
— Сто…
— …семь лет. Я — доктор Джилберт Эган.
— И какой нынче год?
— Пять тысяч сто первый галактической эры. Помочь вам сесть?
— Да.
Эган приподнял хрупкое тело, но как только он убрал руки, Найтхаук завалился набок.
— Мы попробуем еще раз, когда у вас прибавится сил, — пообещал доктор, укладывая старика в «гроб». — Вы очень долго спали. Как самочувствие?
