на Сагета.
Полулюдоед в последний раз взглянул на качающийся корабль, помог старому ученому встать на ноги и сказал:
– Я с то-бой.
– Мы там долго пробудем, – крикнул Джаспер через плечо, – нужно многое обсудить с Золотой Луной. Встретимся в условленном месте.
На Дамоне были свободные штаны, заправленные в голенища сапог. Опираясь на алебарду, он нагнулся и подтянул штанину – на ноге краснела отметина. Золотая Луна опустилась на колени и нахмурилась, было видно, что она очень взволнована.
– О великая Мишакаль! Какая темная магия! Она чувствует…
Жрица тщательно ощупала чешуйку, вздрагивая, словно прикасалась к иголкам. С ужасом выслушав рассказ, как умирающий Гистер успел передать этот знак, она заключила:
– Это невероятно сильное колдовство. Магия дракона.
– Он сказал, что я умру, если попробую избавиться от клейма, – уточнил Дамон.
– А как ты думаешь, можно ее оторвать? – приблизилась Блистер. На круглом лице кендерши застыло сосредоточенное выражение.
Мореход тоже с любопытством вытягивал шею. Он слышал, как Дамон и Ферил обсуждали случившееся, но до сих пор чешуйки не видел.
– Трудно сказать. Я попытаюсь, конечно. – Золотая Луна внимательно посмотрела в глаза Грозного Волка. – Не думаю, что ты обречен носить эту… штуку всю жизнь. Но убирать ее очень опасно. Я рискну сделать это только с твоего разрешения.
– Пожалуйста, помоги мне.
Бывший Рыцарь Такхизис внезапно почувствовал в глубине сознания чье-то присутствие, которое не появлялось уже несколько дней. Морда красной драконицы смутно замаячила на фоне лица женщины, чешуйка затрепетала сильнее, чем когда-либо. Дамон почувствовал, что его воля куда-то ускользает, а тело нагревается, он впился в древко и до боли сжал челюсти.
– Что такое? Что с тобой? – спрашивал Риг откуда-то издалека. Голос морехода слабел и таял.
– Нет! – застонал Дамон, борясь с наваждением.
Несколько мгновений образ драконицы мерцал, как колеблющиеся языки пламени, но постепенно ее голова вырисовалась совершенно отчетливо. Чешуя Малис сверкала, взгляд темных глаз цвета расплавленной магмы проникал в сознание, пронзал насквозь, захватывая все чувства.
«Ты мой, Дамон Грозный Волк», – прошипела Малис.
Слова звучали так близко и ясно, будто это говорила Золотая Луна. Дамон тряс головой, стараясь прийти в себя. Он что, спит? Или это опять видения?
«Ты – моя игрушка, моя…»
– Никогда не был ничьей игрушкой! – крикнул Грозный Волк.
«Моя игрушка», – повторила драконица громче, ее рев камнепадом раскатывался в голове бывшего рыцаря.
«Ты принадлежишь мне! Подними алебарду!»
– Дамон! – окликнул Мер-Крел, оттесняя Золотую Луну и кендершу назад.
На лестнице раздались приближающиеся шаги.
«Хорошо бы это оказался Палин», – молил Риг, чувствуя, что ему становится не по себе.
Глаза Дамона вспыхнули красным блеском. Он чувствовал, как рука сжимает оружие, чувствовал драконью мощь в своих жилах. Огонь вырвался из пасти Малис, обхватив кольцом массивную голову. Драконица продолжала направлять свою марионетку.
«Действуй немедленно».
Дамон безвольно пошел вперед.
– Что ты делаешь?! – закричал капитан, пытаясь схватить бывшего рыцаря, но тот уклонился и неумолимо двинулся на Золотую Луну.
– Стой! – кричала Блистер. – Оставь ее!
– Моя вера и Мишакаль защитят меня, – вздохнула Золотая Луна, отступая к окну. Молнией сверкнула сталь алебарды.
Ферил вбежала в зал как раз в тот момент, когда Риг вцепился в Дамона, повис на нем и повалил на пол. Оружие отлетело в сторону. Эльфийка не понимала, что происходит, чем вызван этот переполох. Она видела, как Блистер заряжает пращу, но не знала, в кого метит кендерша: в капитана или Грозного Волка?
В зал вошли Джаспер и Фиона.
– Ты с ума сошел! – взревел мореход.
Дамон ухитрился схватить свой чудесный топор и оттолкнуть Рига.
В мыслях еще оставался небольшой просвет, воспользовавшись которым можно было освободиться от влияния драконицы, но Малис всячески сопротивлялась.
«Сошел с ума? – слышал он собственный голос, произносящий чужие слова. – Нет! Мой рассудок еще
