этажах старинного дома?
Я была слишком довольна результатами своих поисков, чтобы и дальше предаваться грустным размышлениям, и, взяв вышивки с собой, отправилась дальше.
Когда я приближалась к школьной комнате, в коридор свернул Гарт. Какой-то миг он глядел на меня, и я с ехидством подумала, что он никак не может вспомнить, кто я такая. Тут взгляд Ситона коснулся добычи в моих руках, и удивление на его лице подсказало, что он впервые увидел гувернантку, которая несла домашние вещи.
Гарт поднял брови.
— Могу я вам помочь, мисс Уэстолл? Похоже, вам очень тяжело, — язвительно заметил он.
— Нет, благодарю, — в ужасе прошептала я. — Мне вовсе не тяжело, так, пара вещичек, которые я нашла на чердаке.
— Кажется, вы уже обжились, мисс Уэстолл? Если я правильно помню, впервые мы встретились в библиотеке, когда вы читали мое письмо. А теперь вы совершаете набег на чердак?
— Я просто хотела украсить школьную комнату, — поспешно произнесла я. — Она выглядела так…
Я уже собиралась сказать «ужасно», но вовремя осеклась и закончила:
— …непривлекательно для ребенка.
— Не думаю, что для Мелинды окружающие предметы имеют особое значение, а что касается Эмиля, он чересчур испорчен — спартанская атмосфера пойдет ему на пользу.
— Но Эмиль вовсе не маменькин сынок, — рассердилась я. — Просто его всегда учили гувернантки, и он растет среди взрослых, а не с детьми своего возраста.
Минуту Гарт молча смотрел на меня.
— Возможно, тут вы правы. Замок де Шаландой находится в глубине страны, и там не так уж много детей, которые, с точки зрения его матери, подошли бы ему.
С точки зрения его матери! Так, значит, Арманелл пропитана снобизмом. Возможно, и Гарт разделяет ее взгляды об исключительности семьи Лелант.
— А Мелинда, — продолжала я, заметив, что в его взгляде появилось некоторое уважение, — очень любит вас, и самое главное для нее…
Я замолчала. Было сложно найти слова.
— …чтобы вы хотя бы немного обращали на нее внимание, — неловко закончила я, осознав, что даже та крупица уважения, которую мне удалось завоевать, исчезла после моего импульсивного высказывания.
— Неужели вы учите меня, как вести себя с племянницей?
— Конечно нет! — поспешно возразила я. — Просто мне кажется, Мелинда шалит оттого, что чувствует себя никому не нужной.
— Неужели? Но я не разделяю ваших взглядов относительно Мелинды. У меня нет ни желания, ни времени вдаваться в причины ее поведения, поэтому я буду рад, мисс Уэстолл, если вы будете держать ее в ежовых рукавицах, особенно во время приезда графини. Не хочу, чтобы Мелинда нам мешала.
Я прикусила губу, но Гарта моя реакция не смутила. Он протянул руку и взял одну из вышивок.
— Гм! Очень к месту.
На вышивке красовалось изречение «Любопытство до добра не доведет» под изображением большого ухмыляющегося Чеширского кота.
— Надеюсь, вы примите эти слова к сведению и будете помнить о судьбе чрезмерно любопытных. Это отличное качество для ищеек, но в обыденной жизни оно вряд ли пригодится.
Я почувствовала, что бледнею, и услышала собственный вскрик. Неужели он догадался о моем интересе к Треджиллису и предупреждает меня, что если я буду продолжать в том же духе, то это плохо кончится?
Придя в себя, я вновь взглянула на Гарта и, увидев легкую улыбку, поняла, что он просто шутит.
Чтобы скрыть смущение, я взяла у него вышивку, но тут Ситон протянул руку и коснулся моих волос.
— Знаете, что у вас паутина в волосах? Смотрите!
Он показал мне палец, вокруг которого обвилась темная нить.
— Да вы почти такая же грязнуля, как Мелинда! У вас на носу сажа.
Я механически потерла нос.
— Теперь стало еще хуже, — усмехнулся он.
Я в отчаянии пожалела, что встретила Гарта именно сейчас. Еще минута, и я была бы в школьной комнате, а в следующий раз предстала бы перед ним ухоженной и нарядной. Похоже, это моя судьба представать перед ним растрепанной и взволнованной. Как бы мои попытки показаться суровым и независимым человеком не провалились.
Но его следующие слова свидетельствовали именно об этом.
— Знаете, сейчас вам на вид не больше шестнадцати. Если графиня увидит вас в таком виде, то решит, что я взял девчонку для обучения ее сына.
Гарт был в отличном расположении духа, и я знала почему. Завтра приезжает Арманелл. Все почти готово, Треджиллис предстанет в наилучшем виде. И я тоже не испорчу этой картины, пообещала я себе: буду выглядеть строго и официально, когда меня представят графине, что, конечно, когда-нибудь произойдет.
— Я не появлюсь перед графиней в таком виде, — холодно сказала я. — Я буду одета…
— Характерно, — закончил он.
— Что вы хотите этим сказать?
— То, что в нашу прошлую встречу вы устроили целое представление: ваши незабываемые рыжие волосы были гладко зачесаны, на вас было какое-то серое платье со скромным воротником, все было просчитано до мелочей. Вы были безупречны. Чопорная, образованная гувернантка разговаривает со своим работодателем! Однако меня не так легко сбить с толку, мисс Уэстолл, и вам следует об этом помнить.
К счастью, я заметила в конце коридора Мелинду. Она шла медленно, но, заметив дядю, ее лицо оживилось, и она побежала к нему.
Гарт развернулся и ушел прочь.
Мелинда остановилась, ее глаза потускнели.
«Бедное дитя, — подумала я, — как жаль, что дядя ее терпеть не может». Но Гарт вообще не любит детей, вспомнила я. Он так же не терпит Эмиля, как и Мелинду.
— Помоги мне украсить школьную комнату, — предложила я, пытаясь отвлечь Мелинду.
Но она тут же проявила свой нрав.
— Ни за что! Я ненавижу эту глупую, старую комнату! — крикнула она и бросилась бежать по коридору.
Со вздохом я сложила вещи на пол. Прежде всего надо пропылесосить ковер, решила я. С помощью Эмиля я принесла пылесос в комнату, и мальчик тут же принялся чистить ковер. А я принесла лестницу и принялась развешивать вышивки.
Обернувшись, я заметила, что в дверь заглядывает Мелинда. Когда она заметила меня, то убежала, но скоро вернулась и попросила дать ей какое-нибудь задание. Я заставила ее чистить старую каминную решетку, пока та не заблестела, словно золотая.
В тот момент, когда я ударила себя молотком по пальцу, Мелинда гордо заявила:
— Я сегодня очень хорошо себя вела: почистила решетку и полила цветы в оранжерее.
— Молодец, Мелинда, — похвалила я ее, сжимая от боли зубы.
Когда боль утихла, до меня дошел смысл сказанного.
— Минутку, Мелинда, ты сказала, что полила цветы в оранжерее? Тебя попросил Макгрегор?
— Нет, я сама, — гордо ответила она. — Они еще маленькие, но станут большими и душистыми, когда я буду танцевать с дядей Гартом.
Я в смятении смотрела на нее, понимая, что девочка сделала недозволенное. Но она так доверчиво улыбалась, что я не смогла ее отругать. Оранжереи были святилищем, где деспотически правил главный садовник Макгрегор. Мелинда не имела права заходить туда, но, полив цветы, она не совершила ничего
