Где такси?!
Мимо Мишки ехала «восьмерка».
– Стоять!!!
На водителя больше подействовал пистолет, нежели удостоверение сотрудника милиции.
– На Селезнева, понял?!
– Я-то понял, – среагировал водитель. – А у тебя диарея, что ли?
– Диарея, диарея! На Селезнева давай!
Легче всего раскрываются четко продуманные и хорошо спланированные преступления. Над ними удобнее мыслить сыщику. Он опирается на свой опыт, знания и уверенно идет к намеченной цели, просчитывая наперед действия противника.
Но очень тяжело работать, когда действует дилетант без плана или человек без мотива. В этом случае трудно ответить на основной вопрос сыщика – ЗАЧЕМ? Иначе говоря – невозможно установить мотив преступления. Когда будешь знать – ЗАЧЕМ, узнаешь и – КТО. И дело останется за малым – найти преступника.
В этом деле были убийства, были и очевидные подозреваемые, но Макаров не мог увязать все это воедино. Не было того самого – ЗАЧЕМ?.
В душе Александра росла тревога за Вербина. Он исчез, его не было уже семнадцать часов. Такого не случалось раньше никогда.
Нет ничего тяжелее, чем мысли о худшем.
«Хоть бы ты забухал… – вертелось в голове у Макарова. – Хоть бы…»
Все придуманные Макаровым «хоть бы» никак не укладывались в семнадцать часов.
– Саш, может, он бабу какую, это… – высказал предположение Стариков, сидящий рядом на сиденье машины. У него самого голова пухла от версий.
– Семнадцать часов?! – вскрикнул Макаров. – Даже слонам на это двух часов хватает!
– Может, он нескольких… – вздохнул Игорь и, натолкнувшись на тяжелый взгляд начальника, вжал голову в плечи. – Согласен, согласен…
Впрочем, баба ли, выпивка ли, а искать нужно было даже там, где искать не стоило.
– Возьми, – Макаров, не отрываясь от дороги, протянул Игорю «Моторолу». – Звони Саморукову домой, на работу, звони снова Вербину домой, звони районным операм, в «дежурку». Начинай опять всех обзванивать. А мы с тобой сейчас едем сначала в дурдом – там девчонка одна есть симпатичная, а потом – к Муромову…
Вербина посадили на стул и застегнули на запястьях его же наручники.
– Может, ему руки назад? – спросил один. Было ясно, что из троих, стоящих рядом со стулом, он далеко не главный.
– Не нужно. – А этот голос мог принадлежать только старшему из всех. Не по возрасту, так по положению.
Несколько ударов по щекам Вербина не возымели никакого результата. Он сидел, бесчувственно уронив подбородок на грудь.
– Принеси ведро воды, Домовой. Будем отливать. Как в западных фильмах. Там после душа просыпаются сразу. Сейчас проверим.
Домовой, это третий, ранее молчавший, пошел куда-то в угол и забренчал эмалированной емкостью.
– Беня, полведра хватит?
– Неси, может, и хватит.
На Вербина обрушился поток воды.
Над его головой раздался смешок Бени.
– Значит, лажу в боевиках гонят! Пленный не плюется и не фыркает. Неси еще воды.
Беня вынул из кармана телефон.
– Алло! Иван Максимович? Да, да, я это… Плохо дело. Клиент неровно дышит. Нет, мы на Селезнева, в двенадцатом… Пока ничего… Понял… Понял… Ну, вы же знаете… Хорошо. – Закрыл крышку и бросил телефон на стоящую рядом металлическую кровать с замызганным матрацем. – Ну-ка, Домовой, лей воду! А ты, Смык, дуй наверх и ищи провод. Если наш парень не «отольется», используем план номер два! – Беня хохотнул.
Смык ушел по лестнице вверх и прикрыл за собой дверь.
На голову сидящего без признаков жизни Вербина обрушился целый водопад ледяной воды. Кровь смылась с его лица, и лишь тоненькая струйка осталась на подбородке.
– Я сам, бля, уже мокрый весь! – возмутился Домовой. – Может, он откинулся?
– Дурак, что ли? Он же дышит! Ладно, пойдем перекурим наверх, пока Смык провод у кого-нибудь отрывает.
Едва за ушедшими закрылась дверь и щелкнул замок, Сергей открыл глаза. От дикой боли в голове он едва смог приоткрыть глаза. Тусклая лампочка под низким потолком показалась ему ярким прожектором. Четыре стены, комната три на три метра, в углу – кровать. Все. Еще был залитый водой пол, который качался… Качался так, словно грозил опрокинуть комнату набок.
Но Вербин шел и шел, с трудом преодолевая проклятые полтора метра до кровати…
Он слышал звук предмета, брошенного одним из бандитов на кровать, и все время, пока за этими тремя не захлопнулась дверь, молил лишь об одном. Он молил о том, чтобы хозяин телефона забыл его взять с кровати…
Садиться он не стал, хотя все плыло перед глазами и хотелось не только сесть, а просто рухнуть лицом вниз на этот истертый до блеска матрац. Садиться нельзя. Останется мокрый след и они поймут, что Вербин вставал…
Сергей задрал край матраса и стал вытирать о его низ руки.
– Беня, Смык, Домовой… – Драгоценное время уходило, но телефон тоже нельзя брать мокрыми руками… – Иван Максимович, сука ты такая… Селезнева, двенадцать…
Самым трудным было набрать номер. Цифры на маленьких кнопочках расплывались, как в тумане.
Мишка, ты же всегда в это время кобеля своего кормишь… Творогом… Кальцинированным.
Сергею даже не пришло на ум, что с того времени, когда его ударили по голове, и до того, как он очнулся в багажнике машины, могла пройти вечность. Он просчитал по времени лишь тот момент, когда машина аккуратно завернула за дом и остановилась. Ему тогда подумалось, что если это жилой дом, то они встали у второго подъезда. Судя по помещению, это был подвал. Селезнева, 12 – это жилой дом, Вербин это знал. Значит, подвал второго подъезда дома двенадцать по улице Селезнева…
У него едва не перехватило дыхание, когда он услышал голос Саморукова:
– Товарищ Макаров, я уже выхожу на улицу с пистолетом под мышкой!
– Мишка… Помогай…
…Вербин сел на стул в тот момент, когда стала открываться дверь.
– О! – радостно вскрикнул один из вошедших. По голосу Сергей понял, что это Домовой. – Случилось чудо. Беня, а водица-то наша, оказывается, живая.
Вернулись все трое. Теперь Сергей знал, кто из них кто. Вот этот, с мотком провода на руке – несомненно, Смык. С Домовым разобрались, поэтому тот – в кожаной жилетке поверх черной рубашки с золотым узором – Беня.
– Это не водица живая, – возразил Беня. – Это капитана Вербина хер убьешь. С прибытием на большую землю, товарищ капитан.
– Вы кто, ребята? – шевельнул языком в пересохшем рту Вербин. – Сантехники, что ли?
– Вот сука?! – возмутился Смык, разматывая провод. – Издевается, падла ментовская!
Беня расхохотался и уважительно посмотрел на Сергея.
– Молодец. Разговариваешь – значит, живой. Шутишь – значит, соображаешь. А потому, думаю, и разговор у нас получится.
Вербин недоуменно перевел взгляд со Смыка на Беню.
– Про унитазы разговор будет?
– Дай я этой бляди по башке ведром врежу! – попросил разрешения Домовой.
