заказать новую порцию ристретто.
Паола с неодобрением заметила:
— Не следует пить так много крепкого кофе. Потом всю ночь проворочаешься, будешь не в состоянии заснуть.
— Ты говоришь так, как если бы была моей женой, — засмеялся Дилан. —
Паола засмеялась в ответ.
— Скажешь тоже, женой!
Дилан вздохнул про себя. До чего она все-таки невыносима. Хоть бы раз остановилась, осмотрелась как следует по сторонам и задумалась. Очевидно, для Паолы это столь же маловероятно, как и, скажем, ледяные залежи на тротуарах Окленда. Будет порхать по жизни до тех пор, пока не случится что-то по- настоящему серьезное, что заставит ее крепко поразмыслить.
Впрочем, это ведь Паола — такая, какая есть.
— И что было дальше?
— Ничего особенного. Все мои вещи были оперативно перевезены из квартиры Дигори в дом моих родителей. Я уже стерла его телефон из памяти мобильного. Все кончено!
— Я полагаю, что он так сильно озаботился твоим переездом для того, чтобы быстрее от тебя отделаться, — спокойно заметил Дилан.
— И ты тоже негодяй!
— А я-то отчего?
— Ну… не знаю! Мог бы утешить меня, поддержать. Приободрить, в конце концов.
— Чем же я, по-твоему занимаюсь с момента нашей встречи?
Паола смутилась.
— Верно.
— Я тебе сразу сказал: он тебя не заслуживал.
— Не знаю, — протянула она. — Даже если и так, это я должна была поставить последнюю точку, а не он!
— Почему это тебя так задевает?
Дилан сделал глоток кофе.
— Потому что… ну… я же самая, самая лучшая! Как ему только в голову могла прийти мысль от меня отделаться?!
— Как пришла, так и пришла. Это уже неважно.
— Мне ведь казалось, что все хорошо. Он дарил мне подарки, мы ездили в поездки, встречались с его друзьями, устраивали вечеринки, бывали на пикниках. Ничто не предвещало расставания!
— Возможно, он просто-напросто решил завязать с весельем и заодно спровадил тебя, поскольку ты не способствуешь ведению степенного образа жизни?
— Ты действительно негодяй! — возмутилась Паола. — Нет, скажи, ты и впрямь так думаешь?
— Я просто пытаюсь тебя развеселить.
— Ну все равно. Может, ты еще думаешь, что я не гожусь в жены?
— А что, ты собиралась за него замуж?
— Я подумывала об этом в последнее время, — призналась Паола.
— Прелесть моя! Ну скажи: зачем тебе замуж?
Паола вздохнула.
— Ну так сразу я затрудняюсь ответить, — начала она. — Знаешь, как-то много причин обнаружилось. Мне двадцать три, уже вполне можно связать себя узами брака, чтобы дальше идти по жизни вместе с близким человеком. Мне казалось, что нам неплохо живется вместе. Даже притерлись как-то, редко выясняли отношения.
— Серьезные причины для заключения брака. Да ты его хоть любишь?
— Дилан, ну не мучай меня, — простонала она. — Я думала, что у нас все хорошо, а раз так — почему бы нам не пожениться? Никто из нас не отличался ведением интрижек на стороне. Никаких причин против замужества я не нашла.
— А ты говорила об этом с Дигори?
— В том-то и дело, что нет! Я попросту не успела.
— Слава богу.
— Я все искала подходящий момент, чтобы поговорить с ним об этом. А тут вдруг — бабах! — утреннее объяснение, дневные сборы, и к вечеру я уже в доме родителей! Хуже всего было то, что пришлось делать хорошую мину при плохой игре. Дигори, конечно, и носа в моем доме не показал. Хотя у него вроде были неплохие отношения с моими родителями. Они пересекались нечасто, но и неприязни друг к другу не испытывали.
— Когда не происходит ничего серьезного, то особых причин для неприязни как-то не находится, — улыбнулся Дилан.
— О чем это ты? Они знали, что я с ним живу, что у нас все серьезно, а не просто романчик…
— Они знали, что ты с ним живешь — и только. Кто станет что-то разъяснять тебе, зная твой упертый и взбалмошный характер? Каждый набивает в этой жизни свои собственные шишки.
— Да что ты меня весь вечер ругаешь? — с изумлением произнесла Паола. Она даже забыла про фруктовый салат и застыла с ложкой, засунутой в рот.
— Ешь, прокиснет, — улыбнулся Дилан. — Никто тебя не ругает. Наоборот, я тебе всегда говорю, что ты замечательная. Веселая, жизнерадостная, порывистая. Ну захотелось какому-то молодому обалдую из обеспеченной молодежи поиграть в отношения, а потом расхотелось — и что ж? Думаю, что ты не много потеряла. И совершенно точно ты не стала от этого хуже. Просто выкини этого Дигори из головы. Надеюсь, ты действительно забрала оттуда все свои вещи?
Паола закивала.
— Это радует. По крайней мере, у тебя не будет никакого повода для очередного приезда туда или для выяснения отношений. И я могу быть спокоен.
— Вообще-то я уже стерла его номер, я тебе об этом говорила.
— Ты что, не помнишь его наизусть? — прищурился Дилан.
— Нет, конечно!
— Хм… А расскажи-ка мне, прелестное дитя, чьи номера ты помнишь наизусть?
Паола задумалась. Но ненадолго.
— Свой, конечно, — с гордостью объявила она. — Ну, и мамочкин…
— А мой? А Бекки? А отца? А еще хоть чей-нибудь?
— Забываю, — честно призналась Паола. — Твой пыталась выучить, но забывала. Да и зачем? Все нужные номера вбиты у меня в телефоне под кнопками быстрого вызова. Ну или просто в записной книжке телефона…
— Тренируй память, ведь когда-нибудь пригодится.
— Когда-нибудь… потренирую.
Дилан подвинул к Паоле блюдце с песочным тортом.
— Ешь. Солнце уже садится. Еще не хватало нам с тобой замерзнуть тут, на террасе.
— А, — беспечно отмахнулась она, — тепло не уйдет еще долго.
В ее голосе снова появились нотки беззаботной и легкомысленной Паолы, теплые искорки смеха.
— Рад, что ты уже пришла в себя, да еще так быстро, — осторожно сказал Дилан.
И сделал это зря.
Паола посмотрела на него, и в ее небесно-голубых глазах вновь плеснулось недоумение:
— Но почему? Скажи, почему он это сделал? Ты ведь мужчина, так ответь мне с мужской позиции? Может, ты думаешь, что для жены я слишком легкомысленна? И ни один мужчина не станет строить со мной серьезных продолжительных отношений, не говоря уже о свадьбе? Странно, мне всегда казалось, что я чудесный подарок.
— Ты до крайности самонадеянна, Паола.
— Это очень плохо?
— Нет, это очаровательно. Но, скажи на милость, ты и вправду думаешь, что каждый олух способен
