— Объясните нашим друзьям ситуацию, maggiore.
Верона, единственный из свиты правителя, допущенный в гостиную — остальные, включая охрану, были изгнаны в прихожую, — не испытывал, похоже, особой радости от этого поручения.
— Доктор Хорстен, синьоры, — заговорил он, виновато пряча глаза, — я вынужден сообщить вам, что планы его высокопревосходительства несколько изменились и он все же решил принять личное участие в предвыборной кампании.
Элен скосила один глаз на Джерри и ехидно прошептала:
— Ну и где теперь твое хваленое везение? Сейчас ведь на улицу будут выкидывать, если ты еще не понял!
— Разумеется, — поспешил добавить майор, — его высокопревосходительство лично настоял, чтобы для каждого из вас подыскали взамен подходящее помещение.
Первый Синьор вряд ли смог оценить подхалимаж подчиненного, потому что был занят совсем другим делом. Держа в левой руке крошечную ликерную рюмочку, он разглядывал на свет ту самую бутылку, к содержимому которой успели изрядно приложиться сначала Элен, а затем и Зорро. На лице его попеременно отразились удивление, шок и неподдельный ужас.
— Мой бетельгейзианский шартрез! — горестно простонал он.
Пока Хорстен и Зорро, смирившись с неизбежным, обсуждали с советником варианты переселения в другой номер, Джерри Родс, будучи человеком практичным и без предрассудков, как бы невзначай приблизился к бару, рассеянно подбрасывая на ладони свой древний бронзовый франк.
— Ваше высокопревосходительство? — осторожно кашлянул он.
— Слушаю вас, синьор.
— Тут такое дело… Вы знаете, что в этих апартаментах семь спальных комнат?
— Да? — нахмурил лоб Первый Синьор. — Ни разу не считал. Как- то руки не доходили. Семь, вы говорите?
— Семь, — уверенно подтвердил Родс, высоко подбросил монетку прямо перед носом собеседника, ловко поймал ее и зажал в руке. — Не сочтите за лесть, синьор, но, глядя на вас, я сразу подумал, что вы, должно быть, человек рисковый.
— Рисковый? — снова нахмурился правитель.
— В том смысле, что вы не прочь рискнуть в игре, — пояснил Джерри.
Чело его высокопревосходительства прояснилось.
— Да, игра — это моя слабость, синьор, вы угадали. Но мне, признаться, все еще не до конца ясен ход ваших мыслей…
Родс опять подбросил монету:
— Ставлю сто тысяч кредитов против разрешения остаться в моей комнате, что угадаю, какой стороной выпадет эта монета.
— Сто… тысяч… межпланетных… кредитов! — повторил сразу севшим голосом Первый Синьор.
Джерри подкинул монетку и поймал, подкинул и снова поймал… Его высокопревосходительство откашлялся, прочищая пересохшее горло:
— Согласен! Но с условием: я бросаю, вы угадываете.
— Годится! — весело воскликнул Родс, отдавая монету.
Его соперник внимательно осмотрел ее с обеих сторон.
— Так, это орел, — пробормотал он, — а это, насколько я понимаю, решка. Готовы?
Джерри кивнул. Первый Синьор подбросил монетку, поймал ее на ладонь левой руки и мгновенно накрыл правой.
— Орел, — назвал Родс.
Правитель разнял руки, взглянул на монету, поморщился и сокрушенно покачал головой:
— Вам повезло!
— Сыграем еще? — предложил Джерри. — Та же ставка, те же условия. Если я выиграю, доктор Хорстен с дочерью сохраняют за собой свои комнаты.
— А вы азартны, молодой человек, — с уважением посмотрел на него Первый Синьор. — Сто тысяч кредитов! Принимается!
Он опять подкинул монету, поймал, накрыл ладонью и выжидающе поднял глаза.
— На этот раз решка, — спокойно произнес партнер.
Лицо правителя заметно помрачнело.
— Вы снова выиграли!
— А теперь, если не возражаете… — начал Родс.
— Ваше высокопревосходительство! — предостерегающе повысил голос Верона.
— В чем дело, maggiore?
— Прошу прощения, но оставшихся комнат едва хватит для размещения сопровождающих ваше высокопревосходительство лиц. — Он повернулся к Зорро: — А для вас, синьор Хуарес, администрация отеля освободила помещение в цокольном этаже. Комнатка небольшая, но очень уютная. Бывшая дворницкая, если не ошибаюсь.
— О нет! Только не это! — запротестовал тот, но протест его так и остался гласом вопиющего в пустыне.
Глава Кабинета с видимой неохотой вернул монетку владельцу, с сожалением вздохнул и сказал:
— Надеюсь, мы еще с вами сыграем, синьор Родс. Буду рад, если найдется часок-другой, научить вас моей любимой игре — покеру.
Двое телохранителей во главе с усыпанным медалями офицером вышли из прихожей, неторопливо продефилировали по гостиной и углубились в коридор, ведущий в спальные комнаты. Очевидно, регулярный обход охраняемой территории был обязателен для обеспечения безопасности.
Его высокопревосходительство вернулся к бару и своей бутылке, из которой бережно, по капельке, нацедил половину рюмки ликера. Но пить сразу не стал, а поставил ее рядом с собой. Затем тщательно закупорил бутылку притертой хрустальной пробкой, открыл небольшую дверцу в нижней части бара, убрал туда бутылку и запер дверцу маленьким золотым ключиком, который спрятал в жилетный карман. После чего взял рюмку и, что-то неразборчиво бормоча себе под нос, направился к самому большому и мягкому креслу, которое чуть раньше облюбовала для себя Элен.
Справа от него синьор Верона со страдальческим видом пытался успокоить возмущенного до глубины души Зорро. За спиной слышались тяжелые шаги охранников, продолжающих обход спален в поисках гипотетических террористов. Слева стоял, близоруко щурясь на мир сквозь стекла пенсне своими круглыми, совиными глазами, доктор Хорстен, являя окружающим классический облик флегматичного, чуточку рассеянного кабинетного ученого. Уже обеспечивший себе крышу над головой Джерри Родс, которого, похоже, больше ничего не волновало, нахально развалился на диване.
Его высокопревосходительство, блаженно жмурясь в предвкушении заслуженного отдыха от трудов праведных, уже подался корпусом чуть вперед и согнул колени, готовясь опуститься в уютное кресло.
— Ой! — испуганно пискнула Элен.
