не имеешь права отстранять меня от командования ими, раз вся операция находится под моим руководством.
Информация на ее браслете — частично поступавшая и на дисплей рубки — сообщила ей, что через тридцать минут машины из Тайника появятся в своих расчетных точках на расстоянии примерно четверти миллиона километров от корабля. Когда они прибудут туда, у нее уже не останется оправданий для дальнейшего оттягивания начала атаки.
— Ладно, — ответил Саджаки. — Мне просто померещилось, что ты как-то потеряла интерес к нашей операции. Но сейчас я снова слышу старую нашу верную Вольеву.
— Что внушает надежды, — буркнул Силвест.
Глава двадцать седьмая
Черные «иконки» орудий из Тайника стремительно шли к своим позициям, их жуткий потенциал притаился, ожидая, когда же его спустят с цепи. От планеты пока не поступило даже намека на ответ. Никакого намека, что она нечто совсем иное, а не то, чем кажется. Она просто висела в космосе — серая и изгрызенная метеоритами, будто затылок молитвенно склоненного черепа.
Когда наконец наступил момент удара, со стороны сферического дисплея прозвучало лишь тихое чириканье, а по экрану браслета быстро-быстро пробежала цепочка цифр, стремящихся к нулю, по достижении которого цифры снова стали расти.
Первым обрел голос Силвест. Он повернулся к Вольевой, которая уже несколько минут соблюдала каменную неподвижность:
— Разве ничего не должно было произойти? Разве не предполагалось, что сейчас ваши проклятущие орудия откроют огонь?
Вольева подняла глаза от браслета, который, казалось, приковывал все ее внимание. Теперь она вела себя так, будто вышла из транса.
— Я не отдала им такого приказа, — ответила она так тихо, что расслышать ее можно было, только напрягая слух. — Я не отдала им приказа открыть огонь.
— Прости, что ты сказала? — переспросил Саджаки.
— Ты прекрасно слышал, что я сказала, — ответила она, повышая голос. — И не отдам.
И снова наигранное спокойствие Саджаки показалось страшнее любой вспышки ярости.
— Есть еще несколько минут, в течение которых атака еще может быть произведена, — сказал он. — Быть может, тебе лучше хорошенько подумать, как их использовать, прежде чем ситуация станет необратимой?
— Я думаю, — прервал его Силвест, — что ситуация стала таковой уже некоторое время назад.
— Этим делом должен немедленно заняться Триумвират! — воскликнул Хегази, и костяшки его стальных пальцев звякнули от удара по подлокотнику. — Илиа, если ты отдашь этот приказ немедленно, то мы, быть может…
— А я не собираюсь этого делать, — ответила Вольева. — Называйте это мятежом или предательством, если вам угодно. Мне наплевать. Мое участие в этом безумном предприятии закончилось, — она поглядела на Силвеста с неожиданной злостью. — Вы знаете мои мотивы, так что нечего тут корчить рожи.
— Она права, Дэн, — это присоединилась к разговору Паскаль, так что все глаза обернулись к ней. — Ты ведь знаешь, что она говорит правду. Мы не должны идти на такой риск, несмотря на твое желание.
— Значит, ты тоже прислушалась к болтовне этой Хоури, — сказал Силвест. Хотя новость о переходе его жены на сторону Вольевой для него вряд ли была неожиданностью, и потому ему было не так горько, как можно было ожидать. Его чувство был странно и противоречиво, но тем не менее в нем преобладало восхищение женой.
— Она знает то, чего мы не знаем, — ответила Паскаль.
— Да какого дьявола эта Хоури сует нос в наши дела? — спросил Хегази, метнув возмущенный взгляд в сторону Саджаки. — Она же просто пустое место. Не можем ли мы вообще сбросить ее со счетов?
— К сожалению, нет, — ответила Вольева. — Все, что вы слышали, — правда. Продолжение эксперимента было бы самой худшей ошибкой за всю историю человечества.
Саджаки развернул свое кресло в сторону Вольевой.
— Если ты не собираешься отдать приказ об атаке, то по крайней мере передай контроль над Тайником мне, — и он протянул руку, как бы предлагая ей снять с руки браслет и передать ему.
— Мне кажется, ты должна выполнить то, чего требует Саджаки, — сказал Хегази. — В противном случае у тебя будут большие неприятности.
— В этом я ни минуты не сомневаюсь, — ответила Вольева и одним движением сорвала с запястья браслет. — Для тебя ой совершенно бесполезен, Саджаки. Тайник повинуется только мне и Хоури.
— Давай сюда браслет!
— Ты еще пожалеешь об этом. Считай, я тебя предупредила.
Вольева протянула браслет Саджаки. Тот жадно схватил его, будто драгоценный золотой амулет, и долго вертел в пальцах, как бы играя, прежде чем застегнуть на своем запястье. Он смотрел, как загорается крошечный дисплей, как бегут по нему цифры и графики — точно так, как только что бежали они на руке у Вольевой.
— Говорит Триумвир Саджаки, — сказал он, облизывая губы, перед тем как произнести каждое новое слово. — Мне неизвестно, каков протокол передачи власти, а потому я прошу вашей помощи и содействия. Я хочу, чтобы шесть отправленных орудий Тайника выполнили…
Саджаки смолк на середине фразы. Он поглядел на собственное запястье сначала с удивлением, а мгновение спустя — с выражением, близким к ужасу.
— Подлая старая сука! — заорал изумленный Хегази. — Я так и знал, что у тебя найдется туз в рукаве, но уж никак не думал, что буду прав в буквальном смысле этого слова!
— А я вообще все понимаю буквально, — отозвалась Вольева.
Лицо Саджаки выражало нестерпимую муку, а сжимающийся браслет уже заметно врезался в его плоть. Кулак разжался, кисть мгновенно стала бледной и приобрела восковой оттенок. Свободной рукой он пытался сорвать браслет, но все было напрасно, и Вольева это знала наперед. Застежка браслета, видимо, сомкнулась навеки, и теперь Саджаки предстоял долгий и болезненный процесс ампутации кисти методом сжатия, по мере того, как полимерные цепи в пластмассе браслета, на которых записывалась информация, стягивались все туже и туже. Браслет ведь с самого начала знал, что его поместили на запястье человека с неправильной ДНК, которая не совпадает с той, что записана в его памяти. Однако сжиматься он начал только, когда Саджаки отдал приказ. Эту отсрочку Вольева была склонна рассматривать как проявление широты ее души.
— Скажи ему, пусть перестанет, — выдавил Саджаки. — Пусть отпустит… ты гребаная сука… ради Бога…
Вольева уже подсчитала, что через две-три минуты браслет перережет кисть. Две-три минуты — и в безмолвной каюте раздастся скрежещущий звук разгрызаемой кости, если предположить, что его не перекроют звуки всхлипываний и стонов Саджаки.
— Ты пострадал из-за своих дурных манер, — сказала она. — Разве так просят? Надо было хорошенько подумать и не жалеть вежливости ради доброго дела.
— Прекрати это, — воскликнула Паскаль. — Прошу тебя… Пожалуйста… Что бы ни произошло дальше… это не так важно, как то, что происходит сейчас…
Вольева пожала плечами и обратилась к Хегази:
— Ты можешь не хуже меня удалить браслет, Триумвир, а то тут скоро станет очень грязно. Уверена, что у тебя для этого найдутся средства.
Хегази поднял одну из своих стальных рук для осмотра, как бы желая удостовериться, что она не
