решение. Особенно учитывая тот факт, что данный джентльмен — Конджойнер.
— Эй, только не надо об этом напоминать!
— Возможно, имеет смысл подчеркнуть, что подобное состояние может быть в равной степени преднамеренным.
— Ну, так и выкинь его обратно, — проворчал третий голос, тоже мужской. — Прямо сейчас.
— Заткнись, Ксав.
Глаза наконец-то стали видеть нормально. Клавейн лежал, сложившись пополам, в маленьком помещении с белыми стенами. Вдоль этих стен стояли помпы и измерительные приборы, чередуясь с изрядно затертыми схемами и предупредительными табличками. Шлюз, и ничто иное. Клавейн все еще был в скафандре. В том скафандре, подсказала память, в котором он покинул корвет. Над ним кто-то склонился — судя по очертаниям, тоже одетый в скафандр. Потом щиток его шлема поднялся, впуская свет и воздух.
Клавейн покопался в руинах своей памяти.
— Антуанетта?
— Сразу в точку, Клавейн.
Щиток на ее шлеме тоже был поднят, позволяя видеть часть лица — белокурую челку, огромные глаза и нос в конопушках. Пристегнутая к стене металлическим тросиком, она держала руку на красном рычаге.
— Ты моложе, чем я думал, — пробормотал Клавейн.
— С тобой все в порядке?
— Мне уже лучше, — ответил он. — А через пару минут я совсем оклемаюсь. Я вогнал себя в глубокий сон, почти в кому, чтобы сэкономить резерв скафандра. Мало ли, вдруг ты немного опоздаешь…
— А если бы я вообще не прилетела?
— Я надеялся, что ты все-таки прилетишь.
— И ошибался. Я не собиралась. Правильно, Ксав?
— Ты не представляешь, насколько тебе повезло, старик, — ответил мужской голос.
— Нет, — сказал Клавейн. — Думаю, нет.
— Еще раз повторяю: скинь его в космос, — повторил мужчина.
Антуанетта оглянулась через плечо, в сторону внутреннего люка.
— После того, как мы тащились в такую даль?
— Еще не поздно. Покажи ему, как безвозмездно оказывать помощь.
Клавейн попытался пошевелиться.
— Я не…
— Но!
Антуанетта сделала красноречивый жест, давая понять, что с его стороны будет крайне неразумно совершать какие-нибудь движения.
— Запомни, Клавейн, — она кивком указала на рычаг, с которого так и не убрала руку. — Сделаешь что-нибудь такое, что мне не понравится, просто не так моргнешь — и я дерну этот рычаг. И ты вернешься обратно в космос, как советует Ксав.
Несколько секунд Клавейн обдумывал ситуацию.
— Если бы ты не была готова хоть немного мне доверять, то не стала бы меня спасать.
— Может быть я просто любопытна.
— Может быть. Но ты, вероятно, поняла, что я не вру. Я спас тебе жизнь, верно?
Свободной рукой она нажала на контроллер внутренней двери. Люк ушел в сторону, позволяя Клавейну заглянуть внутрь корабля. Вдалеке стоял еще один человек в скафандре. И больше никого.
— Я сейчас, — сказала Антуанетта.
В считанные секунды она отстегнула тросик, скользнула в люк и заставила дверь закрыться. Клавейн не двигался, пока ее лицо не появилось в окошке люка. Девушка сняла шлем и взъерошила пальцами непослушные волосы.
— Ты собираешься оставить меня здесь? — спросил он.
— Да. На некоторое время. В этом есть смысл, ведь правда? Вдруг мне что-то не понравится. Тогда я смогу выкинуть тебя в космос.
Клавейн приподнялся, снял шлем, позволил ему отлететь в сторону, и тот поплыл по шлюзу, вращаясь подобно маленькой металлической луне.
— Я не собираюсь делать ничего такого, что доставит кому-то из вас неудобство.
— Вот и славно.
— Пожалуйста, послушай меня внимательно. В этом районе небезопасно. Надо выбираться из зоны военных действий, и чем скорее, тем лучше.
— Расслабься, старина, — откликнулся спутник Антуанетты. — Времени у нас до хрена и больше. Здесь ни одного «зомбяка» в радиусе пары-тройки световых минут.
— По поводу Демархистов вам волноваться нечего. Я сбежал от своих. От Объединившихся. Где-то неподалеку болтается их корабль. Ну, не совсем рядом, но поверьте, он может двигаться с фантастической скоростью и вооружен дальнобойными ракетами. Голову даю на отсечение, он ищет меня.
— Хочешь сказать, что ты инсценировал свою смерть, — сказала Антуанетта.
Клавейн кивнул.
— Я догадывался, что Скейд обстреляет мой корабль — теми самыми ракетами. Она уверена, что я на борту. Но ей мало раздраконить корвет. Если эта стерва настолько предусмотрительна, как кажется, она заставит «Ночную Тень» прочесать район только для того, чтобы отыскать несколько моих атомов.
— Атомов? — Антуанетта покачала головой. — Ты шутишь. Когда они достигнут места взрыва…
Клавейн кивнул.
— Атомы там останутся. Один-два атома на кубометр. Элементы, которых в медиуме обычно не бывает. Например, некоторые радиоактивные изотопы… ну и тому подобное. Они осядут на обшивке «Ночной Тени», и их можно будет проанализировать. Обшивка покрыта «заплатками» из специального эпоксидного материала, который задерживает все, что хоть немного крупнее молекулы. Еще есть масс- спектрометры, которые могут оценить атомный состав прямо в космосе. Есть алгоритмы для переработки данных. Они построят графики и гистограммы распространения и соотношения изотопов, а потом сравнят с моделями гибели корвета. Надо сказать, с весьма точными моделями. Эти результаты не могут претендовать на достоверность, потому что статистических ошибок будет так же много, как и параметров, с которыми Скейд попытается работать. Я видел, как это делается. Задача облегчается тем, что на борту было очень мало органики.
Клавейн осторожно поднял руку — так, чтобы это движение не показалось угрожающим — и коснулся своей головы.
— А еще есть изотопы из моих имплантатов — совершенно определенные. Их очень сложно обнаружить. Но Скейд ожидает их найти и будет искать очень усердно. А когда не обнаружит…
— То догадается о том, что ты сделал, — закончила Антуанетта.
Он снова кивнул.
— Но я на это рассчитывал. Поиск займет много времени. Вы успеете вернуться в нейтральное пространство. Все, что для этого надо — немедленно лечь на курс.
— Клавейн, ты действительно так хочешь добраться до Ржавого Пояса? — спросила Антуанетта. — Там тебя же там живьем съедят. Не «зомби», так Конвент.
— Никто не говорил, что предательство не сопряжено с риском.
— Ты уже совершал такое, верно?
Он поймал свой шлем и пристегнул к поясу за подбородную петлю.
— Да. Это было очень давно. Возможно, задолго до твоего рождения.
— Лет эдак за четыреста?
— Примерно, — Клавейн почесал бороду.
— Значит, это ты. Тот самый.
— Тот самый кто?
— Тот самый Клавейн. Из истории. Про которого все говорят, что… он уже умер. Которого называют
