В качестве старшего профессор унаследовал от дяди титул и связанное с ним имя лорда Баннистера. Это имя по английским законам отличало его теперь как носителя титула от всех остальных членов семьи. Поэтому Эвелин и в голову не приходило, что она путешествует вместе с братом разыскиваемого ею капитана. А сдержанность лорда в свою очередь не давала ему откровенно поговорить с девушкой. Правда, в Марокко, получив конверт, лорд Баннистер чуть было не пошел на этот разговор, но в последний момент передумал, решив «не лезть, куда его не просят».
— Как ты намерен поступить? — спросил он у младшего брата. — Мне кажется, не следует больше ни минуты терпеть эти обвинения в измене и бесчестии.
— Как легионер я обязан доложить обо всем своему командованию. Ну, а поскольку в сохранении тайны этих документов заинтересованы и Англия и Франция, думаю, что дело будет закрыто быстро и без лишних формальностей.
— Мисс Вестон… — смущенно обратился к девушке профессор, поглаживая рукой небритый подбородок. — Я сейчас… мне сейчас…
Эвелин холодно проговорила:
— Вы видите теперь, сэр, что я беспокоила вас действительно ради спасения чести порядочного человека. Приношу извинения за причиненное беспокойство, поскольку жизнь джентльмена, разумеется, и впрямь не проходной двор.
Брандес вопросительно посмотрел на брата. Еще никогда он не видел его таким неухоженным и угрюмым, как в эту минуту, когда он, опустив глаза, сердито бормотал что-то совершенно невразумительное.
— Да, кстати, — проговорил вдруг Брандес. — Мисс Вестон разыскивает одну старую семейную драгоценность…
— Слыхал что-то… — чуть передернувшись, буркнул лорд.
— Для этого ей нужна маленькая коробочка с фигуркой Будды, — продолжал Брандес. — Я подарил ее тебе, если помнишь…
— Так что ж она молчала?! — воскликнул лорд. — Коробочка вместе со статуэткой в любую минуту в вашем распоряжении, мисс Вестон.
— Лучше всего было бы, — взволнованно заговорила Эвелин, — если бы я телеграфировала маме, а вы сообщили своим слугам в Лондоне, чтобы они передали ей «Дремлющего Будду».
— Это совершенно излишне, — с улыбкой махнул рукой лорд. — Будда здесь, при мне…
Кровь отчаянно застучала в висках Эвелин.
— Где?
— В несессере. Я держу в этой коробочке свою бритву… Что случилось?!. Мисс Вестон! Воды! Скорее, воды!… Она в обмороке…
За этот день это был уже второй обморок.
Все трое сидели, уныло опустив головы. Когда история Эвелин, со значительной частью которой был связан и лорд, была дослушана до конца, ее трагизм заставил содрогнуться слушателей.
Эвелин собственною рукой выбросила сокровище!
Оно исчезло вместе с несессером. Подлая сумочка сумела — таки добиться своего… Что ж, если провидение захочет, его орудием может оказаться даже несессер.
— Мы отыщем его, — пробормотал лорд, увидев, с какой грустью девушка не отрывает глаз от бегающей по глинобитному полу сороконожки.
Профессор и сам знал, насколько это безнадежно. Найти несессер в Сахаре! Среди движущихся песков, день ото дня меняющих свое положение и заглатывающих временами целые караваны…
Эвелин посмотрела на братьев со странной, грустной улыбкой.
— Теперь это уже все равно. Богу угодно было, чтобы я отправилась за алмазом, а нашла конверт. Честь солдата значит, во всяком случае, не меньше, чем самый прекрасный алмаз.
— Я, разумеется…
— Надеюсь, сэр, — решительно перебила Эвелин, — что вы не оскорбите меня предложением «соответствующего вознаграждения».
Некоторое время все молчали.
— Обидно, что он все время был рядом с вами, — пожаловался лорд. — Уже на корабле вы были в одной каюте с ним, и уже перед Лионом вы бы выбросили его, если бы я не настоял на том, чтобы вернуться! Таковы уж женщины… Двадцать раз готовы выбросить что-то, а потом уяснить, что именно эта вещь и была им нужна.
— Афоризм, прямо-таки готовый конкурировать с цитатами из Аристотеля! — несколько язвительно отпарировала Эвелин, решившая, что Баннистер явно несправедлив по отношению к ней. — Отвечу вам словами моего дяди. По его мнению, есть нечто общее между многими мужчинами и фраком. Оно в том, что вне соответствующей обстановки они ни на что не пригодны.
Лорд покраснел.
— Что касается фраков, то автостраду вряд ли можно назвать подходящей для них обстановкой, тем не менее, мне кажется, кое на что я все-таки пригодился!
— Вы бы и не подумали поехать со мной, если бы речь не шла и о спасении вашей собственной шкуры!
— Мисс Вестон… Вы… вы… несправедливы!…
— Неблагодарна — хотели вы сказать? Пожалуйста! Так прямо и скажите!
Они метались по комнате, словно маленькие дети. Профессор даже ухитрился налететь на стол.
— Обвиняя друг друга, — вмешался Брандес, — вы делу не поможете.
Они умолкли. Эвелин всхлипывала, а лорд ворчал что-то себе под нос.
— Пора, — продолжал Брандес, — уладить вопрос с конвертом. Сейчас я свяжусь по телефону с командованием. Нельзя же терпеть, чтобы вы оставались в роли разыскиваемой преступницы. Мы с братом засвидетельствуем, что вы, рискуя жизнью, спасли для родины важные, просто бесценные документы…
Его перебил внезапно прозвучавший сигнал тревоги. Что случилось?
Сержант — радист заметил в ночном небе световые сигналы. Когда-то в Сахаре сообщения между оазисами передавались с помощью прожекторов. После того, как широко распространилось радио, мрак снова воцарился по ночам в пустыне, а мигающие яркие полоски света уступили место волнам Герца.
В эту ночь световой телеграф, которым никто не пользовался уже столько лет, заработал снова. Видимо, сигналы из пустыни передавал кто-то, не располагающий радиопередатчиком. Короткие и долгие вспышки света повторили раз пятьдесят азбукой Морзе:
«Бандиты… готовят нападение… оазис… Марбук… SOS… Бандиты… готовят нападение… оазис… Марбук… SOS… SOS… SOS…»
Сигналивший не только предупреждал об опасности, но и сам просил о помощи.
Состоявший из пяти человек гарнизон оазиса собрался в относительно прочном здании солдатской лечебницы. Несколько пожилых арабов, пара детей, десяток выздоравливающих солдат да крохотный гарнизон — скромные, мягко выражаясь, силы.
— Кто эти нападающие? — спросил командир поста.
— Это мы уже знаем от мисс Вестон, — устало ответил лорд, взяв одну из раздаваемых защитникам винтовок. — Разыскиваемый по всей Европе шпион по имени Адамс вместе с группой бандитов и навербованных здесь разбойников. В общей сложности их может быть человек пятьдесят.
— Тогда мы погибли, — заметил Брандес.
— Я тоже так думаю, — негромко проговорил лорд.
Эдди Рансинг пришел в себя от отвратительного зловония и от того, что что-то теплое и влажное прикоснулось к его лицу. Это была гиена.
Эдди в испуге приподнялся, и гиена, заворчав, отскочила назад. Собрав все силы, молодой человек вытащил револьвер и выстрелами отогнал животное.
Стояла удушливая жара. Лишенная тени пустыня была раскалена солнцем. У Эдди кружилась и отчаянно болела голова, а на месте удара уже образовалась громадная шишка. Шатаясь, словно пьяный, он зашагал вперед. У него то и дело темнело в глазах… За большим барханом ему удалось найти немного тени, и он сел, опустив голову на руки.
