— Не ожидал увидеть такую картину в дорогом отеле.
— Не забывайте, — сказал Элдер, — что, если бы не карантин, в это время года отель был бы пуст. Как раз самое время заниматься ремонтом… А это что?
На полу лежал окурок сигареты с позолоченным обрезом. «Брунс».
— Любопытно. По-моему, не повредило бы заглянуть к мистеру Брунсу. Как вы полагаете, господин капитан?
— Не возражаю… Но зачем понадобилось кому-то звать сюда миссис Вилльерс? И кто был тот мужчина, руку которого видел князь Сергей?
— У меня есть соображения насчет роли миссис Вилльерс. Единственно возможное решение.
— Может быть, вы сообщите его мне.
— В общих чертах. Символически, если хотите. Скажем так: можно быть капитаном полиции и одновременно играть на скрипке.
— Попрошу без намеков. Я играю на скрипке только дома, для себя, и понятия не имею, откуда это стало вам известно!
— Прошу прощения, но я говорил просто так, ради примера. Можно взять и другой пример. Если человек ждет на вокзале свою жену и тем же поездом приезжает его хорошая подруга, это еще не значит, что они ехали в одном купе.
— Но это крайне правдоподобно.
— Больше я ничего не могу сказать, потому что иметь подозрения и докладывать о результатах следствия — две разные вещи.
— Одним словом, у вас есть подозрения насчет того, кто убил доктора Ранке?
— Да.
— Что-то определенное?
— Больше того: я знаю, кто убийца! Знаю, начиная с первого дня.
— Почему же вы не скажете об этом?
— У меня нет никаких доказательств. Пойдемте к Брунсу.
Глава 32
Брунс сидел в кресле с пожелтевшим лицом и темными кругами под глазами. Умирающий! Мысль об этом пришла в голову Элдеру, как только они вошли в комнату.
— Я хотел бы спросить у вас, мистер Брунс, когда вы заходили в сто вторую комнату? — задал вопрос инспектор.
Брунс вздохнул.
— Какую комнату?
— На самом верхнем этаже. Там, где обвалился потолок.
— Никогда я там не был.
— Но этот окурок от вашей сигареты? Брунс взглянул на него.
— От моей.
— Вы угощали кого-нибудь своими сигаретами?
— Угощал. А что тут такого?
— Гм… У вас, мне кажется, неважное настроение, мистер Брунс?
— Вам правильно кажется! Я болен!
— Можно спросить, в чем собственно, беда?
— А вам-то что? Может, и это относится к делу?
— Слушайте! — вмешался капитан. — А может, вы будете разговаривать с нами другим тоном?
— Спокойно, господин капитан. Раздражение мистера Брунса вполне можно понять… Н-да… Где это все время вертят шарманку?…
— И это тоже, — сердито фыркнул больной. — Какой-то дьявол целый день пиликает где-то поблизости.
Элдер направился в сторону ванной, откуда тоже доносились какие-то звуки.
— Играют не там, — быстро проговорил Брунс — Это во дворике напротив.
Элдер нажал на дверную ручку…
— Ну, что там? — раздался голос изнутри.
— Кто там? — спросил капитан.
— Хеккер, — ответил голос. — Что вам от меня нужно? Я купаюсь.
— Это ваш гость? — спросил Элдер у Брунса.
— Да! Может быть, вы и против этого что-то имеете? Портовый рабочий по имени Хеккер застрял здесь из-за карантина. Это мой старый знакомый, зашел сюда выкупаться и почитать журналы.
— Хорошо… хорошо… не надо так горячиться, господин Брунс. Я хотел бы поговорить с вашим другом Хеккером.
Брунс подошел к двери ванной и стукнул в нее ногой.
— Эй! Выходи, да только пошевеливайся.
— Ладно! Чего орать-то, ты…
— Не надо выражаться! Тут полиция.
Капитан провел рукою по лбу. Влияние усталости все больше сказывалось. Сейчас снова пойдет дождь… В такую погоду человеку кажется, что у него нервы натянуты, словно струны.
Дверь ванной отворилась, и в крикливо яркой пижаме вышел Хеккер.
— Что вам угодно? — спросил он с видом аристократа, вытаскивая из кармана сигарету «Брунс».
— Что вы делали в сто втором номере? — крикнул на него Элдер.
— Такой тон…
— Заткнись, а то так врежу, что зубы повылетают! И вынь изо рта сигарету, когда стоишь передо мной!
Слова Элдера произвели изумительный эффект. Поведение Хеккера молниеносно изменилось. Одно движение — и погашенная сигарета исчезла.
— Прошу прощения… господин инспектор… я теперь совершенно переменился…
— Молчать!
— Не разговаривайте в таком тоне с моим гостем, — вмешался Брунс.
— Вы, разумеется, правы. Пойдем, спустимся в прачечную, там я с тобою побеседую… да пошевеливайся, подонок!
— Прошу прощения, господин инспектор… не надо… я и так все вам расскажу… мистер Брунс не станет возражать, чтобы… вы расспросили меня здесь…
— Естественно… — вставил Брунс.
— Ладно. Но тогда я попрошу вас, мистер Брунс, оставить нас, потому что не исключено, что мне придется основательно избить этого голубчика, а в такие минуты мы с Хеккером предпочитаем быть наедине.
— Да, но…
— Выбирайте то, что вам кажется предпочтительнее, мистер Брунс — Каждый раз, когда Элдер поворачивался к американцу, его лицо и голос становились изысканно вежливыми, мгновенно меняясь, когда он снова обращался к Хеккеру. — Ну, погоди, сукин сын! Я тебе все кости переломаю! Ты меня попомнишь!
Брунс вышел в другую комнату. Элдер огляделся вокруг, словно в поисках чего-то. Наконец, найдя длинный ремень от чемодана, он сложил его в несколько раз и подошел к Хеккеру.
— Элдер… — сказал капитан. — Вы же знаете, что при допросах нельзя…
— Послушайте, господин капитан! Хеккер — это по моей части, я ведь работаю в отделе, который отвечает и за порядок в порту. Там приходится иметь дело совсем с другим народом, чем у вас в службе безопасности. Этот Хеккер другого языка не понимает…
— Прошу прощения… господин инспектор… Я признаюсь, что был там… еще перед рестораном… Но к велосипеду я и не притрагивался…
— Значит, запираешься?! — проговорил Элдер таким тоном, будто и впрямь его интересовал этот велосипед. — Выходит, не ты его разобрал?
