каморке сидел или стоял какой-нибудь человек. Все были повернуты лицом к стене. В каждой камере только по одному заключенному.
Шпионы и изменники!
В коридоре стоял тяжелый запах селитры и грязной одежды… Часовые щелкали каблуками, когда мы проходили мимо.
Майор шел молча. Молчали и безликие, оборванные заключенные — почти все до ужаса худые. Только позвякивали изредка широкие кольца на их лодыжках… Все они были прикованы…
У меня сжалось сердце…
Отворилась двойная железная дверь, и мы снова вышли на лестничную клетку. Теперь мы уже поднимались все вверх и вверх.
Куда ведет меня майор?
И тут у меня в мозгу молнией сверкнула мысль. Чего ради мы спускались вниз, если теперь снова поднимаемся? Что же — неужели нет другой дороги, как только через тюрьму? Хо-хо!
Шевели мозгами, Копыто! Майор вел тебя через подземелье для того, чтобы напугать! Такая прогулка как раз годится, чтобы подготовить человека к допросу. Даже решительный, готовый упорно лгать человек может стать жалким заикой, пройдясь вслед за этим желтолицым майором по немым коридорам и подземной тюрьме.
Будь настороже!
Я взял себя в руки и постарался выглядеть равнодушным… успокоиться хотя бы внешне…
Коридор вел дальше под грубо выбитыми в скале, сырыми сводами… Часовой распахнул дверь, и мы вошли в небольшую комнату. Несколько офицеров вскочили со своих мест. Майор кивнул им.
Посредине комнаты сидел какой-то человек в изорванной одежде, с перепуганным лицом, бегающим взглядом и дрожащими руками. Перед ним стоял высокий офицер без кителя. Другой, скрипя пером, что-то писал за столом. В комнате было страшно жарко.
Мы прошли дальше.
Сейчас я был так же спокоен, как если бы прогуливался по улице. Я уже знал, в чем дело, и только с любопытством поглядывал по сторонам. Майор обернулся ко мне, чуть приподнял удивленно брови, но ничего не сказал.
Теперь мы уже шли по светлым, с большими окнами коридорам верхней части здания. На стенах местами висели даже картины.
У одной из дверей майор остановился, постучал и вошел. Через несколько секунд он вернулся.
— Войдите.
Приосанившись, я отворил дверь. Напротив, у стены, за черным письменным столом сидел губернатор! Вот теперь я действительно испугался.
Глава девятая
ВСЕ СТЯГИВАЕТСЯ В ОДИН УЗЕЛ
— Подойдите ближе.
Два крупных шага, кепи прижато к бедру, щелкнули каблуки.
— Джон Фаулер?
— Так точно.
— Прозвище «Копыто». Несколько судимостей, известный контрабандист. Родился в Бирмингеме в 1904 году. Мать — Каролина Фидлер, работница родом из Голландии. Отец — Густав Фаулер, штурман. Правильно?
— Т… так точно… ваше превосходительство!
Он говорил по памяти, не заглядывая ни в какие бумаги. Господи! Неужели он о каждом рядовом знает, кто была его мать и даже ее девичью фамилию?…
— Четыре года назад вас вычеркнули из матросских списков. Почему?
— Начальник порта загорелся в моем присутствии…
— С вашей помощью?
— Я только бросил в него зажженную лампу.
— За что?
— Он обвинил меня в нарушении санитарных правил. Сказал, что на нашем судне заразный больной.
— Это было неправдой?
— Осмелюсь доложить — я не врач.
— Но начальник порта сказал, что у вас на борту больной.
— Начальник порта тоже не врач.
Он смотрел прищурившись. Его умные, спокойные глаза, казалось, взвешивали меня, видели насквозь.
Маркиз де Сюрен — очень высокий и сильный, повелительного вида мужчина. Он встал, звякнув орденами, чуть наклонился вперед и посмотрел мне прямо в лицо. Густые, длинные, седые волосы, зачесанные назад, закрывали затылок, делая его похожим на ученого со старинной картины. Он скрестил руки на груди.
— Теперь можно поговорить, друг мой. О чем вы хотели доложить?
— Ваше превосходительство, произошло странное событие, о котором я не берусь судить своим простым умом.
Он стоял рядом, почти касаясь меня.
— Так ли уж он прост, ваш ум? — Он постучал пальцем по моему лбу. — Стояли бы вы так же спокойно, если бы знали, что я могу читать ваши мысли? И тогда не боялись бы? Отвечайте, дружок.
— И тогда не боялся бы, ваше превосходительство.
— Так. И на чем же основана ваша уверенность?
— На том, mon excellence, что легионер никогда и ничего не боится!
— Эй! Не виляйте, друг мой, говорите прямо и не пытайтесь выкручиваться!
— Я прошу у вас разрешения доложить…
— Начали вы неплохо: не стали лгать. Однако, прежде чем докладывать, ответьте еще на несколько вопросов. Каким образом вы вместо караульного помещения оказались во дворце — и к тому же в офицерском плаще?
— Я отдал на время свой мундир одному человеку.
— Кому?
— Капитану Ламетру.
Резко повернувшись, он снова остановился передо мной.
— Вы знаете, чем это грозит?
— В лучшем случае — пожизненное заключение в крепости.
— Здесь… в этих подземельях… Это вас не пугает?
— Я ничего не боюсь.
— Что произошло в тот вечер?
— Я узнал, что это Ламетр, только после того, как уже обменялся одеждой, и пошел за ним во дворец, чтобы вернуть свои вещи!
— А потом?
— Больше я его не видел.
— Честное слово солдата? Я молчал.
— Должен заметить, что у меня есть очень эффективные средства, чтобы развязать язык любителям помолчать. В подземелье у вас будет время об этом подумать…
— Ваше превосходительство, там сидит куча предателей. Будет, по крайней мере, хоть один, кто попал туда, потому что не захотел никого предать…
Он поглядел на меня и начал расхаживать, заложив руки за спину.
— Вы склонны к азарту, друг мой, но отнюдь не глупы. И к тому же настоящий мужчина. Жаль, что вы скоро свернете себе шею. Ламетр — предатель! Вам это известно?
— По-моему, он невиновен.
