лошади, которых он привел с севера, одна из них была «бесплатной» (среди буров гнедую лошадь с белой мордой и четырьмя белыми чулками принято называть бесплатными, так как по старой традиции такие лошади беспошлинно проходили таможенные заставы).
А второй лошадью был самый странный конь, которого я когда-либо знал. Мой отец купил его в лиденбургском дистрикте у бура, который забыл нам сказать, что этот конь одержим дьяволом. Он вытворял такие вещи, что полиция в правительственном лагере объявила его безумным и дала ему прозвище Мальперт (бешеный конь). Иногда он позволял кому-то приблизиться к себе и вел себя нормально, но другой раз приходилось окружать его всем лагерем (включая вице-президента), чтобы его поймать. Он мог делать вид, что спокоен, но, когда его окружали, он начинал прыгать, лягаться, так что трава летела из-под его копыт и вел себя так, что проще было уступить ему дорогу, из страха попасть под его копыта. Если его снова окружали, все повторялось, пока люди не расходились со смехом и проклятьями. Единственные люди, к которым он относился с уважением, были я и мой брат Арнт. Меня он боялся, потому что однажды в лиденбургском лагере, после того, как он дважды прорвался через кордон, я вскочил на него и крепко обхватил его за шею. Он вставал на дыбы. Скакал и даже кусался, пытаясь меня сбросить, но я так крепко обхватил его ногами, что он в конце концов покорился. Моего брата он слушался потому, что однажды тот вылечил ему язву на спине, и он с тех пор был ему благодарен. Его репутация опережала его, и он слыл среди буров настоящим чудовищем. Нередко, когда мы приближались к очередному лагерю, слышался крик: «Внимание, здесь Мальперт»! и все разбегались, чтобы не попасть под его копыта. Однако все его выкрутасы принимались достаточно добродушно, потому что конь был отличный по всем статьям, и все смотрели на него с восхищением, а к нам с Арнтом он относился хорошо.
Хорошо экипированные мы с братом чувствовали, что могли бы отправиться куда угодно и что угодно сделать, и смотрели в будущее с оптимизмом. Генерал де ла Рей отправился по другим делам, оставив нас с Бейерсом. В день Дингаана, 16 декабря, они с преподобным Критом устроили на соседнем холме богослужение. Они пригласили всех участвовать в строительстве пирамиды из камней, как это было в Пааудекрале в 1880 году, во время первой войны. Мы с братом отказались в этом участвовать, поскольку нам это показалось театральщиной, но, насколько мне известно, эта пирамида до сих пор стоит на том месте, как свидетельство тщетных надежд.
На следующий день кавалерийский генерал Френч, как нам сообщили, вышел из Претории в долину Некпорт, и Бейерс двирнулся ему навстречу.
АКК должен был занять позицию рядом с Некпортом, на цепи холмов, окаймлявших долину, чтобы охранять наши главные силы от всяких неожиданностей. Мы провели очень неуютную ночь на скалах, которые возвышались над широким проходом, и на рассвете увидели приближающихся англичан, которых было три или четыре тысячи всадников. От Бейерса мы получили строгий приказ оставаться незамеченными, поэтому Краузе приказал нам отвести лошадей в ущелье, после чего мы снова поднялись на скалы, чтобы следить за вражеским наступлением. Долина в этом месте была шириной в четыре или пять миль, и британские войска растянулись по всей ее ширине, ближайшие всадники-разведчики были так близко к нам, что мы легко могли бы их подстрелить. Мы видели, что люди Бейерса отошли, чтобы занять линию холмов за долиной, и они были заняты. Мы прекрасно могли видеть поле предстоящей битвы, но нас больше занимало то обстоятельство, что британцы находятся между нами и основными силами Бейерса, и, если Бейерс отступит, мы окажемся отрезанными во вражеском тылу
И, когда орудийный огонь усилился, а войска сгруппировались, мы увидели, что наши люди побежали за лошадями и ускакали. Это не было неожиданностью, учитывая превосходство противника, но в результате коммандо, преследуемое англичанами, ускакало, а мы остались далеко позади.
Краузе решил дойти до своих, обойдя англичан с левого фланга, но у нас было так много стычек с патрулями и нас так часто обстреливали из помпомов и орудий, что нам пришлось найти убежище в параллельной цепи холмов. Отсюда мы видели, как наши примерно в шести милях от нас передвигаются на запад, над ними вспыхивали облачка от разрывов шрапнели, а англичане сидели у них на пятках.
Тогда Краузе повел нас в дикую местность к северо-западу от Иоганнесбурга (Скурве-Берген), где такой маленький отряд, как наш, мог укрыться на некоторое время, и в темноте мы уже были там.
Хотя дождливый сезон затянулся, последние дни были солнечными, но теперь погода испортилась и в течение следующих шести дней шел непрерывный дождь. Мы нашли одинокий сельский дом, и здесь оставались в ожидании прекращения ливня, чтобы можно было двигаться дальше. Ферма была покинута, но овцы паслись рядом, а в сарае лежали сухие дрова, так что мы жили неплохо.
Жорж де Гурвиль, француз, настоял на том, чтобы сопровождать нас несмотря на рану, и он там едва не скончался, мы с братом возились с ним, пока у него была лихорадка. Вечером шестого дня облака разошлись, и мы решили отправиться той же ночью на поиски генерала Бейерса.
Мы понятия не имели, где он был, но мы рассчитывали обнаружить его рано или поздно, поэтому выступили сразу после наступления темноты. Мы двигались всю ночь, с короткими остановками, и к утру прибыли на ферму, где женщина сказала нам, что генерал Френч со своими войсками стоит лагерем неподалеку. Она сказала, что англичане бросили преследовать Бейерса и возвращались в Преторию, но были остановлены дождем и теперь ждут хорошей погоды, чтобы продолжить свой путь.
Узнав это, Краузе тут же решил с двумя бойцами поехать на разведку, и больше мы его не видели. Очевидно, он попал в руки англичан, потому что вскоре после его отъезда мы услышали несколько выстрелов, после чего наступила тишина. Мы прождали до наступления дня, а потом решили продолжить путь без него.
Над вельдом нависал тяжелый туман, поэтому мы пробирались очень осторожно, и случилось так, что, когда мы с братом и еще одним человеком отклонились от дороги, чтобы напоить лошадей, четыре английских солдата выехали из тумана и тоже стали поить лошадей на расстоянии в сто ярдах от нас. Мы пристально разглядывали друг друга в неверном свете, а потом один из солдат закричал: «Смотрите, это буры!», и они, развернувшись, поскакали назад. Мы спрыгнули с лошадей и выстрелили, сбив двоих из них. Подъехав к ним, мы обнаружили, что один из них мертв, а другой бьется в агонии, лошади их убежали. Пока мы пробовали помочь раненому, туман поднялся, и мы увидели рядом с собой большой английский лагерь. Мы услышали, что наши ускорили движение по размокшей земле, потому что тоже увидели лагерь.
Раздался сигнал горна, и мы увидели, как англичане бегут к лошадям, и поэтому поскакали прямо через вельд по следу, оставленному своими.
После длинной скачки мы догнали их, и, когда немного позже солнце прорвалось сквозь туман, мы смогли увидеть приблизительно пятьсот английских всадников, которые, гнались за нами, но мы легко опережали их, потому что, несмотря на то что наши лошади шли всю ночь, тяжелые лошади англичан не были для них соперниками, они были намного легче и выносливее их.
Краузе быть захвачен, мы были теперь без командира, но у буров каждый сам себе командир. Поэтому эта потеря на нас сильно не повлияла и, избавившись от преследователей, мы уже спокойно поехали на запад и через два дня встретили генерала Бейерса, который со своим отрядом разбил лагерь рядом с истоком реки Моой в районе Почефструма.
Бейерс назначил нашим новым командиром капрала Яна Нагеля, этот выбор все одобрили, потому что тот, хотя и был человеком грубоватым и невежественным, пользовался всеобщей любовью. Он все еще страдал от раны, полученной на хребте, но все же оставался в седле.
Мы спокойно отметили Рождество, но следующим утром со стороны Почефструма прибыла английская колонна, и, поскольку защищать там все равно было нечего, генерал Бейерс дал им возможность решить, что мы убежали, и приказал нам отступить. В темноте мы достигли деревни Вентерсдорп, где и провели ночь. Отсюда мы пошли куда глаза глядят, ища возможности ударить по англичанам, но такой возможности нам не представилось до самого нового, 1901 года.
XVI. C Запада на Восток
Мы вошли в район Лихтенбурга, в пределах дня пути от Мэйфкинга и границы Бечуанленда. Эту область контролировал де ла Рей, но он был далеко на юге, и мы встретили только один из его
