Шум, однако, разбудил врага, поскольку мы услышали из темноты хриплое: «Стой! Кто идет?», сопровождавшееся стрельбой, при вспышках которой мы увидели форт в пятнадцати или двадцати ярдах от нас, изрыгающим огонь изо всех амбразур. Одна пуля попала в верх стены крааля, из-за которой я выглядывал, и частицы свинца и никеля брызнули мне в лицо. Сначала я думал, что ослеп, но все оказалось не так серьезно, и частички металла, ропавшие под кожу, удалили ножом на следующий день.
В это время, поскольку огонь был сильным, нам оставались только присесть под покрытием крааля, иногда постреливая, но не делая никаких попыток продвинуться к форту, поскольку мы были уже ближе, чем хотели. К настоящему времени был открыт также сильный винтовочный огонь из других фортов, что говорило о том, что там наши люди тоже расшевелили осиные гнезда, и, когда на нашем фронте было небольшое затишье, мы убежали назад на перешеек, позади которого оставались остальные.
Генерал Смэтс выехал из темноты, пока мы обсуждали наши следующие действия и, поскольку уже рассветало, он приказал, чтобы мы остались здесь и следили за тем, что бы никто не вошел в форт и не вышел из него в течение этого дня. Дав нам инструкции, он пошел посетить другие посты, а наши люди распределились среди камней, чтобы наблюдать за фортом. Я же решил выполнить свой собственный план. Пока окончательно не рассвело, я пробежал в возвышенности позади форта. Здесь я нашел удобный камень в пределах сорока ярдов от врага, и залег, чтобы пождать, пока видимость не станет достаточно хорошей для стрельбы. Как только солнце взошло, я начал посылать пули в амбразуры, пока не опустошил свои нагрудные патронташи.
Солдаты в форте пробовали определить мое местонахождение, но рядом был куст, который меня скрывал, и, хотя случайная пуля чиркнула рядом, я не был обнаружен. Когда я почти израсходовал боеприпасы, то пополз от камня до камня, пока не оказался в безопасности за склоном, после чего смог присоединиться к своим товарищам, довольный тем, что доставил обитателям форта неприятности. Этот день был моим днем рождения — третьим, которое я встретил на войне. Остаток дня мы делали ручные гранаты, поскольку были настроены той ночью сделать еще одну попытку.
Генерал Смэтс нанес нам еще один визит, и, наблюдая за нашими усилиями, сказал, чтобы мы поделились динамитом с другими фортами, где он тоже мог бы пригодиться. Когда стемнело, все было готово. Коммандант Боувер привел еще несколько человек, и было решено, что меньшая группа снова должна пройти к форту, чтобы бросить динамит, после чего остальные прорвались бы к форту.
Боувер, два ирландца, я и Данкер и я сформировали авангард. Неся ботинки в руках, чтобы не шуметь, мы шли к насыпи, на которой стоял форт. Спокойно поднявшись, мы достигли внешнего круга проволочных заграждений, тревогу никто не поднял, и, поскольку дальше пройти было нельзя, мы присели за кромкой, и каждый зажег и бросил бомбу. Почти все они взорвались на крыше, и вслед за этим последовала секунда или две мертвой тишины, что могло обозначать, что обитатели форта мертвы или оглушены, но, когда мы стали пробираться через проволочные заграждения, из амбразур на нас обрушился сильный огонь, заставив нас спрятаться. Когда прозвучали взрывы, остальные из нашего отряда бросились в атаку, но тоже вынуждены были отступить, и попадали прямо на нас, так что мы, хохоча, с трудом смогли распутаться. Несмотря на сыпавшийся на нас град пуль, генерал Смэтс прибыл к нам, и, поднявшись на насыпь, чтобы осмотреть форт, сказал Боуверу оставаться на месте, потому что солдаты сами рано или поздно сдадутся. Правда, пока они такого намерения не показывали, потому что на предложения капитулировать они отвечали стрельбой, поэтому мы снова укрылись за кучами щебня и стали ждать дальнейшего развития событий.»
В течение всего этого времени шла стрельба из других двух фортов, и через некоторое время мы услышали глухой взрыв во втором форте, сопровождаемый торжествующими криками наших людей. Скоро крикнули, что Альберт ван Ройен из нашего штаба с помощью единственной гранаты заставил защитников сдаться. Судя по внешнему виду, самой трудной задачей было взять третий форт, который стоял на высокой скале, словно замок над Рейном, и не было надежды легко им овладеть. Тем не менее, там тоже взорвалась бомба, и мы услышали голос Бена Котце, который предлагал защитникам сдаться. Вскоре раздались ликующие крики, говорившие о том, что третий форт тоже сдался. Мы крикнули об этом защитникам первого форта, но они ответили нам насмешками и залпами. Мы бросили в них оставшиеся бомбы, но без особого успеха, потому что, как мы потом обнаружили, стальные прогоны крыши хотя и погнулись, но выдержали взрыв.
Поскольку наш запас гранат был исчерпан, генерал Смэтс приказал мне пробраться вокруг внешней стороны деревни к третьему форту и принести динамит от Марица, у которого должен был быть большой запас. Я пополз, чтобы избежать пуль, а потом, вместо того, чтобы обойти форт на большом расстоянии, побежал со всей скоростью по улице мимо темных зданий.
Когда я достиг третьего форта, то увидел, что из верхних амбразур шел свет, поэтому я поднялся по узкой полуобвалившейся лестнице и пролез через стальной люк внутрь, где и нашел Марица и нескольких его людей, которые при свете фонаря разбирали боеприпасы и оружие. Поразительно, но англичанам в голову пришла та же мысль, что и нам, и они тоже стали делать самодельные гранаты, и там было их несколько дюжин, только поменьше размером, чем наши.
Любопытной особенностью военных действий при О'Окипе было использование, сначала бурами, и затем защитниками фортов, бомб из динамита». (История войны «Таймс») Заполнив мешок, сколько я смог унести, я сопроводил Маритца туда, где были собраны его пленные, в гостинице поблизости. Их было приблизительно тридцать, включая офицера, бывшего комендантом поселка. Я попросил его дать мне письмо к коменданту первого форта с советом сложить оружие. Это он категорически отказался сделать. Он сказал мне, что был вынужден сдать его форт, потому что часть его была построена на выступающих деревянных балках, а некоторые из наших людей пролезли под ними и заложили туда динамит, так что сопротивление стало бесполезным, но он сказал, что если у защитников первого форта есть возможность держаться, то он желает им удачи.
Единственное, что я смог от него добиться, было нацарапанное карандашом на деревянном бруске сообщение г. Стюарту, коменданту форта, о том, что форты 1 и 2 захвачены и что тот теперь должен действовать согласно обстоятельствам.
С этим посланием и бомбами я возвратился еще раз через улицы и достиг насыпи перед фортом в полной безопасности. Когда я сказал генералу Смэтсу, что у меня есть послание для г. Стюарта, он сказал, что я должен был подняться наверх и передать его ему. Это было легче сказать, чем сделать, поскольку, когда я поднялся, меня остановили проволочные заграждения, а солдаты продолжали стрелять. Однако, я встал и крикнул: «Мистер Стюарт, мистер Стюарт, вот письмо для Вас!». Наступила тишина, сопровождаемая ропотом голосов людей, которые переговаривались рядом, а затем грубый голос спросил, что мне нужно от мистера Стюарта. Я сказал, что предлагаю ему сдаться, после чего мне посоветовали пойти к черту, и снова началась стрельба, от которой я смог скрыться, только спрыгнув с насыпи.
На самом деле, хотя мы тогда этого не знали, к тому времени Стюарт был мертв уже много часов, но его люди держались до конца.
Генерал Смэтс, видя их решительность, приказал бросить бомбы, которые я принес. Мы это сделали, но они оказались слишком слабыми и вызвали только поток оскорбительных замечаний и усиление стрельбы. Тогда Смэтс приказал Боуверу взять своих людей и перекрыть подходы к форту, надеясь, что голод и жажда заставят солдат капитулировать. Когда это было исполнено, я снова пошел в город, поскольку, проходя через него, услышал ржание лошадей в загоне и решил их найти.
Пройдя немного ощупью по главной улице, я нашел стойло, и, чиркая спичкой, увидел двух прекрасных животных рядом с яслями. В то время как я выводил их, я услышал, что приближается всадник. Когда он оказался рядом, я схватил его лошадь за узду, чтобы он не смог двинуться, одновременно направив на него свою винтовку. Оказалось, что это был английский офицер, лейтенант Макинтайр, который, когда прошло первое удивление, сказал мне, что он более недели провел в патрулировании около реки Оранжевой.
Он слышал звук стрельбы, когда приближался к Спрингбоку, но не знал, что город был окружен.
Я освободил его от лошади, Ли-Метфорда и револьвера «Уэбли» (оружия, о котором я долго мечтал), и, поскольку гостиница, в которой отдыхали Мариц и его люди, была хорошо освещена, я направил туда своего пленного, поскольку не хотел с ним возиться. Он сделал вид, что пошел туда, но я обнаружил впоследствии, что он пошел в другую сторону и пробрался мимо наших людей к О' Окипу, где я снова услышал о нем несколько дней спустя, когда снова оказался там, чтобы потребовать его сдачи. Что касается
