– Я все равно не могла заснуть, и мне нужно было чем-то заняться.
Она больше не могла выдерживать этот холод, к тому же видела, как трудно ему стоять на костылях, поэтому предложила:
– Знаете, миссис Спренгер в данный момент готовит горячий пунш, так, может быть, присоединитесь к нам? Я уверена, она не будет против.
– Не пью пунша. Считаю, что пить его – это переводить виски.
– Вот как?
– Я ни с чем не мешаю виски, даже с водой, – признался он чуть ли не виноватым тоном. – Видимо, дело в том, кто к чему привык.
– Не знаю, может быть. Что касается меня, то если собрать в одну чашку каждую капельку алкоголя, выпитого мной за всю жизнь, то она не наполнилась бы даже до половины. Если я не добавлю к спиртному побольше воды, меда или сахара, я его попросту не могу проглотить.
– Я бы не стал этого делать.
Каким-то чутьем она догадалась, что он говорит не об алкогольных напитках.
– Что ж, я знаю – все так думают. Вы, конечно, считаете, я не должна была мешать им засадить его в тюрьму, но я не могла этого допустить.
– Ну вот, вы опять за свое.
– Вы это о чем?
– О том, что вы опять думаете за меня.
– Но это и так очевидно. Послушайте, я совсем уже окоченела. Почему бы вам не зайти со мной в дом, хотите вы пуншу или нет?
– Я бы зашел, но док пригласил меня на обед, так что мне не мешало бы сначала раздобыть где-то бритву.
– Что ж, в таком случае еще увидимся, капитан.
Когда она отошла метров на пять, он бросил ей вслед:
– И все-таки у вас не получается с чтением моих мыслей.
– Простите, не понимаю, – проговорила она, полуобернувшись.
– На самом деле я думал вот что: после всего, что сделали с вами команчи, какое же нужно иметь сердце и какое мужество, чтобы вступиться за этого Молодого Быка! Большинство людей на вашем месте и пальцем бы не шевельнули, чтобы ему помочь, будь он даже трижды невиновен. Не уверен даже, что и я смог бы решиться на это, а ведь мне бы в отличие от вас не пришлось рисковать столь многим.
– Я бы не простила себе, если бы поступила иначе, – ответила она просто.
– Это уж точно – только не вы. Моя мать сказала бы, что вы женщина с характером. Ее восхищали такие люди. Меня, кстати, тоже.
Она не могла удержаться от улыбки:
– Что ж, благодарю вас за добрые слова, сэр.
Поддерживая костыль локтем, он слегка склонил голову и приподнял край своей потрепанной шляпы:
– Увидимся за обедом, мэм.
Хэп проводил ее взглядом до самого дома. Да-а, женщина с характером. Этого у нее не отнимешь. Но не слишком ли дорого ей придется за это заплатить? Теперь всякий, кто услышит о ней и Молодом Быке, будет принимать грязные домыслы за чистую монету.
Когда за ней закрылась дверь, он поправил костыли под уже натертыми подмышками и попрыгал на одной ноге к магазину. Ему срочно нужно было побриться, да и помыться тоже, а еще он с удовольствием бы выпил пинту хорошего виски, причем не откладывая. Но с виски придется подождать, пока он не вернется с обеда. Кора Спренгер явно не принадлежала к тем женщинам, которые станут терпеть за своим столом пьяного.
Когда он наконец добрался до магазина, там только и говорили об Энни Брайс, причем, как он и ожидал, ничего хорошего. Тотчас же, как он открыл дверь, до него донеслись слова гарнизонного маркитанта:[6]
– Теперь мы знаем, почему ее не изуродовали наподобие Первис. Небось согревала по ночам этого Молодого Быка и делала это с удовольствием.
Стоявшие вокруг него люди согласно закивали.
– Верно, – сказал кто-то из них. – Должно быть, страшно страдала по нему после того, как он обменял ее на жратву.
– Эй, послушайте, не годится так говорить о белой женщине, – пристыдила их какая-то отважная душа.
– Какая она к черту белая женщина после этого!
– Я слышал, она пробыла там три года, – вступил в разговор еще один. – Интересно, сколько индейских ублюдков она им произвела за это время?
– И действительно. А может, та девчонка, которую она разыскивает, тоже наполовину краснокожая?
– Чушь собачья!